Роман в трёх частях с эпилогом

Материал из Туристский клуб НГУ
Перейти к навигацииПерейти к поиску


«Такого у меня в походе ещё не было» или «Вкусно, но мало»


Пролог

«Великое Душанбинское сидение»


Ты помнишь, как все начиналось
Все было впервые и вновь.


04.08.2014 (день -4)

Этот день выдался очень насыщенным, да он и до сих пор выдаётся. Для многих этот день начался ещё сутки назад и оказался нашпигован уникальными (в большой степени) событиями. [На первом курсе Ульянов освоил стенографию, но не смог сдать два досрочных экзамена в один день.] В 3:30 ночи мы (Женя, Оля, Петя, АУ и я) собрались у новой общаги и в микроавтобусе поехали в аэропорт (на входе у меня допытывались, что лежит в клаве, которую обозвали «ёмкостью», на что я невозмутимо ответил: «Сало!»), где мы весьма увлекательно засунули рюкзаки в чёрные мешки и обмотали их обилием скотча [прим.: зелёные «сахарные» мешки – говно, легко рвутся бутылкой, не нужны], затем заплатили за перевес, которого не было, и, прождав некоторое количество времени, вылетели ~ в 8:15 (в билете в 8:00). Приземлились в Душанбе в 9:29. В полёте видели много диковинных чудес: озеро Балхаш, Джунгарский Алатау, разнообразные горы, пик Ленина, пик Корженевской, почти увидели Фаны, но я многое проспал. Оказывается, что летать на самолётах довольно быстро и удобно, но чрезвычайно дорого. Ещё я понял, что по-прежнему ужасно боюсь высоты, но, если не смотреть в иллюминаторы, то не боюсь.
В Душанбе мы обосновались на какой-то СЮТуристов, на каком-то футбольном поле, искусственное покрытие которого изрядно пованивает резиной. Ульянов заметил, что все местные голуби дикие, а Петя сороку, которая бегает, забавно раскорячив ноги. Сейчас 15:00 по новосибирскому времени и 13:00 по местному, а я дичайшее хочу спать. Упаковывали продукты, покупали продукты, поели продукты. Теперь на поле, на котором мы стоим, играют в футбол, а мы сложили палатки и смотрим за игрой. Время 19:30 [прим.: теперь везде будет местное].
Легли спать ~ в 22:00.

05.08.2014 (день -3)

Встали ~ в 7:00. Ночью к нам пришёл Саша Селютин, который сошёл с пятёрки Щербакова и прошагал по долине Бартанга 50 км в одиночку, прежде чем сесть на машину до Душанбе. Утром мы обнаружили его палатку, стоящей рядом с нашими и радостные пошли на рынок. Раскладывали продукты, получали регистрацию, закупали продукты, выяснили, что цены здесь такие же, а иногда и выше, чем в Новосибирске. Целый день батонились на футбольном поле.
Вечером пошли ужинать в «настоящий» иранский ресторан. Ели разнообразную еду, названия которой я не запомнил, а иранскости коей никто не оценил. После этого, некоторые решили пойти обратно на футбольное поле, а мы с АУ и Петей решили пойти погулять по городу. Видели Дворец Оперы, Мэрию (?), Парламент, Дворец Президента, Арку Исмаила Сомони, Дугу Рудаки, пару триумфальных колонн и целый парковый ансамбль фонтанов, какую-то невообразимую ерунду, которая днём (наверное) проистекает водопадом. Потом, немного поблудив по закоулкам частного сектора и пройдясь по железной дороге, мы вышли на улицу Сомони и по ней (и не только) вернулись к себе на поле. Сейчас 22:20 и надо спать. Однако фонтаны были красивые и в Новосибирске таких нет.

06.08.2014 (день -2)

Целый день ничего не делали, жрали, распределяли продукты, изнывали от жары, слушали рассказы Ульянова про юдинскую шестёрку и разнообразные перевалы, снова изнывали от жары и снова жрали. Александр Петрович съел больше всего местных блюд, состоящих из адской мешанины всего подряд.
Вечером снова пошли гулять по Душанбе, но в этот раз было ещё светло, поэтому многие фонтаны совсем не работали и никакие ещё не светились. В этот раз дошли по улице Рудаки до ресторана («чайханы») Рохат и до местного драмтеатра имени местного драматурга, а также видели театр имени Маяковского и ЦУМ. В Душанбе довольно интересное смешение различных архитектурных стилей и эпох: среди типично азиатских домов и просто жилых домов, утыканных спутниковыми тарелками, как торт 100-летнего юбиляра свечами, располагаются творения советских архитекторов, которые выделяются своей универсальностью, а также повсюду строятся и уже стоят многочисленные новые здания, призванные продемонстрировать величие и красоту древнего таджикского народа. Мэрия (?), например, располагается в каком-то ультрасовременном здании («Душанбе плаза»), которое, несмотря на недавнее время постройки, украшено восточными орнаментами и прорезано красивыми арками. Жаль, что я не умею ничего описывать, но буду учиться.
Оказывается, что у хождения в новые или непопулярные районы есть много нюансов и прелестей: мы уже третий день сидим на футбольном поле в Душанбе, что непривычно, но прикольно. Завтра, вроде бы, должны поехать уже в горы. Ура! (Авось горы будет проще описывать.)
В Душанбе внезапно вспомнили Васю Ноздрёва (прикольная фамилия).

07.08.2014 (день -1)

В этот день мы практически ничем не занимались до самого вечера (~ до 17:00). Наиболее важные наши дела заключались в изнывании от жары, и, у части группы, в беспокойстве за судьбу Сани Селютина, который так и не мог улететь в Новосибирск.
И вот, наконец-то, в то время когда уже все (кроме меня) успели перенервничать и десять раз собрать рюкзаки (но здесь я был в числе прочих), мы погрузились в какую-то машину со странным названием «Крузак» и выехали в горы. Меня с Петей запихали на заднее сиденье в мешанину из мешков и пенок и повезли в неизвестном направлении мимо цемзавода и нового строящегося рынка, похожего на дворец. Других тоже везли в этом направлении, но им оно было известно, потому что с задних сидений было видно чуть меньше чем ничего, а с остальных мест чуть больше, чем всё полностью. Ульянов постоянно охал и восторгался видами, мимо которых мы проезжали, поэтому мы с Петей чувствовали себя ещё более ущемлёнными, настолько ущемлёнными, что Петя даже начал сочинять стихи.
В итоге, преодолев за 16 минут пятикилометровый туннель, который до сих пор строят китайцы и в котором стояли гигантские вентиляторы и ото всюду текла вода, а также посмотрев на многочисленные горы и грузовики, и, проехав селение Айни, мы остановились ~ в 22:00 у радушного хозяина магазина около кишлака Фатмовут.

08.08.2014 (день 0)

Сегодня мы встали в 4:30 утра (а может и ночи) и поехали дальше ~ в 5:00. По пути мы заезжали в различные кишлаки, названия которых никто кроме Александра Петровича не знал. И, ~ в 13:30 добрались-таки до места, которое было переправой через реку Зеравшан, которая вместе с ледником Зеравшан и Зеравшанским хребтом, составляли альфу и омегу нашего похода, его центральную ось. Мы будем постоянно ходить вдоль и поперёк этой реки и этого ледника, забираясь, время от времени и на хребет, хотя конечно посетим и другие реки, ледники и хребты, которые тоже будут упомянуты.
Переправившись всего за 45 минут, мы сытно заобедали завтраком и «помчались» вперёд. Надо сказать, что, несмотря на вполне обычный темп группы, я частенько отставал, хотя это и никак не сказалось на итоговом результате, но надо это исправить. Сегодня первый раз ходил челноком, ничего особенного, но переупаковывать рюкзак десять раз на дню и бродить реки в три раза чаще обычного, мне не понравилось. [прим.: Бродить глубокие реки в пластах со вкладышами – нельзя! Нужно сначала визуально оценить глубину реки и расстояние между ближайшими камнями (нельзя себя переоценивать), а потом, либо прыгать, либо снимать вкладыши и бродить реки в одних мыльницах, но это чревато, особенно если вода холодна.] Вообще я понял, что ненавижу бродить. Это слишком сложно и муторно.
Вечером поднялся страшный ветер, который поднял страшную пыль, которую все приняли за дождь и испугались. Ветер чуть не унёс мою хобу, но Оля догнала её и вернула её мне. Вообще Оля большой молодец, делает добрые дела, таскает дюже тяжёлые вещи, ни на что не жалуется (она вообще много молчит, чем меня пугала сначала) и хорошо исполняет свои обязанности медика. Сегодня Алёне стало плохо (наверное отравилась), а Оля дала ей таблетку и вылечила Алёну. Я бы так не смог. Похоже Оля хочет стать новой Ламакиной (у них даже имена одинаковые!), но для этого, сначала, ей нужно выйти замуж за Ламакина.

09.08.2014 (день 1)

Сегодня мы все вместе встали в пять утра, сытно позавтракали вчерашним борщом и смело направились (в 6:30) ко впадению реки Мулломахмат в Зеравшан (потому что по долине первой, из двух поименованных рек, нам предстоит завтра подниматься на одноимённый ледник, чтобы пройти первый перевал). Долина нашей реки оказалась всего в километре от нашей ночёвки, поэтому пришли мы «быстро».
После этого нам (но уже не всем нам) предстояло нести заброску на Зеравшанский ледник (~ 10 км по прямой), чем мы и занялись без промедления, оставив Женю и Алёну в лагере (Алёна, кстати, сегодня совсем выздоровела и не демонстрировала никаких признаков болезни). Сурхак, Лосако, Кажрого, Парак – это список рек, которые мы сегодня перебродили (притом все по два раза). Между Мулломахматом и Сурхаком есть немножко кусков старой дороги, на которую можно попасть только случайно. Между Сурхаком и Лосако есть пастбище, на котором пасутся коровы, а Лосако, разбивающаяся на тысячу рукавов, создаёт некое подобие болота, которое, впрочем, не представляет никаких трудностей для преодоления. Между Лосако и Кажрого присутствует адский прижим (который Петя назвал «Колючим») Зеравшана, который надо облезать изрядно высоко по берегу, но по довольно хорошей тропе, на которую нужно ещё умудриться вылезти своевременно, ибо, если этого не совершить, то можно изрядно покарабкаться по склону, чтобы найти тропу (что мы и сделали). Вплоть от Кажрого до Парака нет ничего интересного, нет тропы, нет воды, зато есть остатки старых морен, разнообразные камни и был ревень, который был найден Александром Петровичем на обратном пути и, с удовольствием, съеден нами. Все броды, кроме брода Парака, который правильнее называть переправой, на пути туда не составили для нас особых трудностей, да и на пути обратно мы справились с ними блистательно, а переправа через Парак заслуживает отдельного рассказа, который я не буду писать по причине лени и позднего времени, но обязательно опишу её завтра, хотя бы в двух словах.
…Наступил обед следующего дня, и у меня появилось немного времени, чтобы описать наши вчерашние приключения. Придя к Параку, мы немного удивились тому факту, что через него невозможно перебродить обычным способом, а именно, в кроссовках либо в тапочках, поскольку течение, на вид, могло снести человека вместе с рюкзаком и, на слух, тащило с собой довольно крупные камни. Но, благодаря предусмотрительности Александра Петровича, который сказал Пете взять в наше маленькое путешествие верёвку, мы не отчаялись, а решили натянуть верёвку. Сначала натягивать переправу взялся Сергей , его обвязали верёвкой и он смело, но неторопливо пошёл в реку, но от холодной воды у него свело ногу где-то ближе к середине и он спешно ретировался на наш берег. Казалось, что всё потеряно, и нам придётся оставить заброску на левом берегу Парака, даже не доходя до ледника, ведь Сергей выглядел самым здоровым и уравновешенным из всей нашей группы и, если он не справился, то кто же? Но тут в дело решил пойти Петя, он обвязался верёвкой и спокойно перешёл реку, сел на том берегу, зафиксировался и стал ждать. Следующим через реку перешёл я, затем АУ, а затем и Сергей. Оля осталась на левом берегу, дабы контролировать верёвку, искать свой башмак, который где-то потеряла (она нашла его неподалёку) и во избежание смыва рекой. Нужно сказать, что в месте нашей переправы ближе к центру реки был небольшой остров, и в то время как Сергей готовился переправляться, а АУ, уже переправился, меня делегировали на этот остров, чтобы я сложил там кучу камней, которые мешали бы верёвке провисать. Я с честью справился с этой задачей, но при возвращении на правый берег мне удалось поскользнуться и благополучно искупаться в Параке с головой.
После переправы мы сходили на морены, которые некогда лежали на Зеравшанском леднике, а сейчас просто лежали (там мне впервые удалось увидеть поросший травой рандклюфт), оставили заброску, и пошли назад. При переправе в обратную сторону никто не пострадал, кроме петиных коленей, на которые он упал на дно реки, когда его начало смывать течением. Снова оказавшись на левом берегу, мы пообедали чем Бог послал, а точнее тем, что нам выдала наш, вечно улыбающийся завхоз – Алёна, и отправились обратно в лагерь. Путь обратно повторял наш путь туда с точностью до наоборот, с той лишь разницей, что на обратном пути у нас были лёгкие пустые рюкзаки, вдвое более полноводные речки и почти не было привалов.
Вечером в лагере был сытный ужин и отбой в 20:00.

Часть первая...

«... сладкая как мёд!»


10.08.2014 (день 2)

В этот день подъём был раздельным и ранним. Дежурные встали ~ в 4:00, а все остальные ближе к пяти утра. Вышли ~ в 6:30 и сразу же полезли вверх по долине реки Мулломахмат, в верховьях которой находится одноимённый ледник, на самом верху которого, в свою очередь, должен будет находиться перевал с тем же названием, который нам предстоит пройти первыми, среди известных прохождений этого района. Сложность этого перевала, по прикидкам Ульянова, составляет 1Б – 2А (было бы забавно начинать четвёрочный поход с первопрохождения перевала 2Б). За первые семь ходок до обеда мы задолбили по склону горы, устью реки, и затем по леднику, почти 800 метров вверх, на что Оля сказала, когда я спросил, что она по этому поводу думает, что мы лоси. На обеде мы царски поспали, поели супчика и задолбили ещё почти 200 метров, набрав, таким образом, за этот день почти километр высоты, что хорошо.
Придя к месту ночёвки задолго до наступления ночи, мы вместе с Женей и Алёной принялись увлечённо разбирать морену, перекладывая камни с места на место, и колоть ледник, на котором та морена, имела несчастье лежать. Обусловлено это было тем, что на ней мы хотели встать лагерем, и, с успехом, это реализовали.
В это же время АУ, Петя, Сергей и Оля пошли распутывать трещины на леднике, по которому нам предстояло завтра подойти под перевал, и смотреть на сам перевал. Вернулись они тогда, когда Женя уже хотел идти их спасать, но всё обошлось, как и должно было обойтись. Мысли Ульянова по поводу перевала подтвердились, а ледник оказался весьма запутанным.
Вечером нас напоили какавушкой и уложили спать ~ в 20:30, хотя кто-то лёг раньше.

11.08.2014 (день 3)

Вышли, несмотря на ранний общий подъём в 4:00, ~ в 6:30, то есть как обычно. Прошли ходку по леднику, не связываясь, а потом связались и пошли дальше вплоть до самого конца ледника в связках, попутно перешагивая и перепрыгивая трещины, некоторые из которых были довольно глубоки. В конце ледника мы увидели пару седловин, любая из которых могла представлять наш перевал, Ульянов выбрал правую, потому что ему показалось, что она скорее всего может вести на нужный нам ледник Андор, но как оказалось, когда мы туда выбрались, что обе они ведут в долину Андримаруф, в которую нам тоже нужно было попасть, но не сразу. Поэтому мы назвали перевал Золотой корень, потому что на нём растёт золотой корень, присвоили ему категорию 1Б, я сложил на скалах слева от седловины турик, Женя написал записку и мы полезли дальше траверсом по хребту в направлении нашего предполагаемого перевала Мулломахмат. Начало этого траверса мы преодолели «в стиле Землянского» благодаря Пете и Оле, которые нашли на середине склона скальный выход и забили в него пару крюков, провесив верёвку от него вверх и к нему вниз. Правда, воспользоваться верёвкой решили всего пара человек, а остальные поняли что она и так бесполезна, а затем всем и вовсе перестало быть сильно страшно от живых камней и мы довольно быстро прошли траверсом по хребту мимо седловины, которую мы намеревались сделать перевалом Мулломахмат, так и не взойдя на неё.
Когда мы вылезли на кусок гребня, с которого открывался вид на ледник Андор, мы заметили нескольких людей и нескольких ишаков, идущих куда-то по краю ледника, но, судя по их реакции, они нас заметили тоже, потому что они спешно ретировались на морену, на которой уже не было возможности разглядеть, сколько их и что они везут. Александр Петрович предположил, что это мог быть караван с наркотиками, которые через различные перевалы из Зеравшанской долины переправляют в Киргизию, кстати, этот факт объясняет и наличие переправы на Зеравшане и то, что в первый день за двух ишаков у нас просили "сто долла". Немного посидев на гребне и увидев, что люди внизу не бегут за снайперской винтовкой, мы надели кошки и спустились на ледник. После этого мы за одну ходку дошли до следующего перевала, который АУ предполагал назвать Андором, но обнаружилось, что этот перевал является скотоперегонным и там лежит изрядно много скотских продуктов жизнедеятельности. Я же, в свою очередь, поставил точку, и мы побежали вниз по одному из микроледников, находящихся, уже, в долине реки Андримаруф, на котором была отличная широкая тропа, к долгожданному обеду.
Заобедали мы на морене под ледником и, по прикидкам Ульянова, потратили на это 2,5 часа, а закончили ~ в 16:00.
Сразу после голых морен начинаются цветочные поляны, а за ними луковые склоны, по которым проходит широкая, набитая тропа. По ней мы и пробежали почти вплоть до слияния Андримаруфа с какой-то безымянной речкой. Встали на ночёвку на селевом выносе, который был обустроен с завидной тщательностью и продуманностью: там был и мягкий песочек для палаток, и мелкие, острые камушки для любителей острых ощущений, и стеночки из больших камней по бокам, которые как бы ограждали место стоянки от недоброжелателей, и даже ручеёк, протекающий на краю площадки.
Вечером мы послушали музыку из колонки, которую взяла с собой в поход Оля, которая периодически создаёт уютную атмосферу в нашем лагере, а ночью Ульянов опять лёг в своём отдельном спальнике снаружи палатки. Уснули ~ в 21:00.

12.08.2014 (день 4)

В прошлый день был выдвинут тезис, что в нашем походе каждый следующий день выдаётся насыщеннее и интереснее предыдущего. К счастью или, к сожалению, но пока нам удаётся подтверждать это предположение.
Утро не предвещало ничего. Был объявлен общий подъём в 5:00, Сергей, который дежурил, встал вовремя, а все остальные ~ в 5:30. Приблизительно в 7:00 вышли из лагеря и полезли вверх по торме на реке, которая на карте никак не поименована, но вытекает из ледника Андримаруф, который на карте тоже никак не поименован. [прим.: Для ясности изложения необходимо объяснить некоторые расхождения в карте и в действительности. Ледник, по которому мы в прошлый день спускались с перевала Андор, соответствует своим размерам на карте и питает реку Андримаруф, но не является основным. Река Андримаруф питается, в основном, из ледника, который на карте тоже никак не поименован, но, логичнее всего, называть его ледником Андримаруф. Кстати, в реальности этот ледник не сливается в один, но уходит под морены и превращается в реку ещё до того, как различные его истоки успевают соединиться, поэтому мы условились называть ледником Андримаруф самый левый и мощный из его бывших истоков, выводящий на перевал Анри-Маруф. А другой бывший исток ледника Андримаруф, а сейчас уже отдельный ледник, находящийся правее него, мы решили называть Кремлёвским огрызком, по какой причине, станет ясно позднее. Ещё один факт: судя по карте, река Андримаруф не вытекает из одноименного ледника, потому что из него, опять же судя по карте, вообще ничего не вытекает, а течёт из цирка находящегося левее цирка, в котором лежит ледник. Но мы туда не ходили, поэтому нас тот цирк не интересует.] Торма, по которой мы лезли, как оказалось, лежала в углублении между старым мореным валом и бортом долины. Она привела нас в конгломератный кулуар, по которому нам пришлось адски карабкаться, поминутно спуская камни, чуть ли не полчаса. После этого мы быстро пробежались по снежникам в обход других мореных валов, и подошли под Кремлёвский огрызок, наверху которого должен был находиться наш следующий предполагаемый перевал Кремль, который, в свою очередь, располагался в ребре пика Кремль.
После того как мы прошли более-менее ровную часть Кремлёвского огрызка, мы упёрлись в ледопад, который, как думал Женя, нам удастся быстро пройти. Поэтому Женя послал Петю провешивать верёвку, а нам не разрешал варить обед, несмотря на обеденное время. Но после того как первая верёвка была провешена, а ледопад даже и не думал заканчиваться, Женя взял Ульянова на слабо и тот полез с двумя верёвками помогать Пете провешивать, а Сергей начал варить чай на обед.
Чай был сварен и чай был выпит, обед был съеден и обед был переварен, а Петя с Ульяновым, которые провесили вторую верёвку и скрылись за перегибом, так и не показывались. Через некоторое время после обеда, на перегиб вышел Ульянов и прокричал, что прохода они не нашли и что у них нет буров для сбрасывания верёвки, поэтому Сергей с Женей взяли два самосброса и полезли вверх (попутно Сергей продемонстрировал нам фокус, вынув руками из льда, полностью вытаявший бур), а Ульянов, спустившись вниз, долго, громко и извращённо изъяснялся, вызывая камнепады и обвалы сераков. После него вниз спустился Петя и просто спокойно съел свой обед. Петя вообще ко всему относится спокойно и редко когда приходит в возбуждённое состояние, хотя всё вокруг может рушиться, и гореть синим пламенем, но Петя будет спокоен и непоколебим. После спуска Пети с ледопада, с момента начала провешивания верёвок прошло 3,5 часа. По прикидкам Ульянова этот ледопад тянул, самое меньшее, на 2Б, и поскольку нам такое первопроходить было никак нельзя, постольку мы смотали удочки, и пошли распутывать трещины на леднике Андримаруф.
Трещины на этом леднике оказались знатными: широкими и глубоким, продольными и поперечными, справа (орографически) ледник вообще обрывался ледопадом, но мы туда не полезли, а, обойдя эту передницу справа по ходу, к вечеру вышли на закрытую часть ледника где и заночевали ~ на высоте 3900. Отбой был около 21:00.

13.08.2014 (день 5)

Подъём Ульянова был в 4:30, остальных в 5:30. Вышли ~ в 7:00. Прошли в связках (как впрочем, и вчера) одну, но очень большую ходку, во время которой вышли в верховья ледника к тому месту, с которого было видно седловины перевалов Андримаруф и перевала, который Женя хотел назвать Сетоба, потому что по горизонталям на карте было похоже, что на этом перевале сходятся три долины, а «сетоба» на местном вроде бы означает «три конца» или "три пути", или что-то вроде.
Сначала мы решили радиально сходить на перевал Анри-Маруф, потому что нам не нужно было проходить его насквозь после того как мы вчера отказались от перевала Кремлёвский. Быстренько добежав до перевальной седловины, мы посмотрели с неё на ледник Парак (который, кстати, ничем не отличался от того ледника, по которому мы только что шли), пик Фитурак, ледник Фарахно (этот уже выглядел более внушительно) и на другие штуки. Я поискал на седловине турик и не нашёл (хотя существуют сведения о прохождении этого перевала), поэтому сложил свой, а Женя написал записку и мы двинулись обратно (кстати, когда я складывал турик, нашёл старую ржавую консервную банку, что подтверждает инфу о прохождении этого перевала).
После того мы опять-таки по-быстрому залезли на седловину следующего перевала и увидели, что он никоим образом не соединяет три долины, поэтому стал вопрос как же назвать этот перевал, ведь название Сетоба уже больше не подходило. Я предложил назвать его Философским, ведь должен же быть в мире хоть один Философский перевал? И, как ни странно, это название было принято, а я очень обрадовался, потому что, предлагая это название, я не питал особых надежд. Правда, турик, который я сложил, оказался плохим, потому что его не видно на фоне скал с седловины. Может быть кто-нибудь пойдёт потом и сделает тур получше. Спускаясь с перевала на ледник, который питает реку Кафтархану, мы провесили три верёвки, которые можно было и не вешать, тем самым перевал полностью оправдывает своё название. Предположительная сложность перевала: 2А, высота: 4224м (почти как Луна 2112).
Довольно быстро сбежали с ледника на морены, преодолев попутно небольшую пародию на ледопад и заобедали на ледниковой морене с видом на множество ледников долины реки Кафтарханы. После обеда мы обогнули за две ходки маленький отрожек и встали на ночёвку под ледником, в верховьях которого находится наш следующий перевал Дубурса. Вечером мы опять наслаждались музыкой и легли спать ~ в 20:00, хотя была возможность лечь и ~ в 19:00, но все болтали.

14.08.2014 (день 6)

Дежурные встали в 4:00 и начали будить всех примерно через полчаса, хотя к тому времени ещё ничего у них не сварилось. К тому времени как все встали, у них по-прежнему ничего не сварилось, но это не помешало им накормить нас чем-то недоваренным. Вышли чуть позже шести утра и довольно быстро подошли под взлёт нашего следующего перевала Дубурса (2А) (со стороны основного ледника левого притока Кафтарханы). Оля пошла провешивать верёвки и, сначала, её страховал АУ, а потом я. Оля сделала две станции на разрушенных скалах слева от основного перевального взлёта, потому что на взлёте была крупногабаритная сыпуха, лежащая на льду, по которой было даже невозможно карабкаться, не то, что идти, и третью станцию на камне уже почти на перевальной седловине. На перевале мы нашли записку прибалтийской группы из Вильнюса, побывавшей там, в 2009-ом году, которая, в свою очередь, сняла записку группы, побывавшей там в 1985-ом году (о которой знал АУ).
Кстати, в этом месте появляется необходимость написать пару слов о погоде, которая, раньше доставляла нам только радость и приятственность, а её сродная сестра непогода – ничего особенного из себя не представляла. На самом деле всё началось ещё в четвёртый день похода, когда Сергей заметил какое-то гало, свидетельствующее об изменении погоды, но наша погода оказалось барышней неторопливой, и поэтому уступила своё место непогоде только в, то время, когда мы поднялись на седловину перевала Дубурса. Непогода, в отличии от своей сродной сестры, решила сразу же взяться за дело и стать полноправным участником нашего похода, влияющим на наши действия и изменяющим их образ. Сначала она испугала всех надвигающимися тучами и расстроила отсутствием вида на далёкие красивые горы, затем испортила перевальную фотографию снегом и заставила всех (кроме Пети) одеваться побыстрее и спускаться с перевала по верёвке, провешенной через бергшрунд, побыстрее, и, в конце концов, смутила своей непостоянностью и ветреностью во время обеда, поиграв с нами в игру: «То потухнет, то погаснет». А что же касается наших перемещений и стратегических манёвров, направленных против непогоды, то мы быстро преодолели верёвку через бергшрунд, сбежали по леднику Фитурак через перевал Безымянный, который представляет из себя просто ледник, ограниченный слева скальным пупырём, но если пойти не через перевал, а слева от пупыря, то можно выйти на зверские ледопады. Заобедали мы около речки, усеянной всевозможными цветами, впадающей в основную реку долины Назар-Айляк. А затем, сбежали, минуя прижимы, к самой реке Назар-Айляк, вплоть до подножия горы Снежной (которая, кстати, с этой стороны представляет собой скалу, совсем не имеющую снега), которая, по совместительству, является также самым высоким не пятитысячником района (4999 м.).
Тут мы и встали лагерем на ночёвку, среди зарослей борщевика и каких-то неведомых, но дико красивых цветов, с видом на чуть более чем километровый сыпушный перевальный взлёт нашего следующего перевала Назар-Айляк 2 (2Б*), находящийся поблизости, но с другой стороны реки.
Отбой 20:00. Мой отбой 20:45.

15.08.2014 (день 7)

Непогода, которая в прошлый день заставляла нас поторапливаться и попугивала возможными негативными последствиями своего присутствия, в этот день прижала нас конкретно и уже никто никуда не торопился. Торопиться не было смысла, потому что негативные последствия её действий были уже на лицо, а точнее на перевальном взлёте, на перевале, на леднике, на склонах Головы, и, скорее всего, на многие мили вокруг.
С утра дежурили я и Алёна и подъём был назначен на 4:00, но поскольку я ещё ночью услышал дробный перестук капель дождя о палатку, который означал отсутствие возможности взобраться в этот, же день на седловину перевала Назар-Айляк 2, то постольку я доблестно проспал до шести утра пока голодный и мокрый Петя (палатку, в которой он спал, залило) не пришёл к нам и не начал стучаться в нашу палатку, требуя завтрака. Каша, которую удалось сварить нам с Алёной, была по достоинству оценена всеми членами группы и, по словам Оли, являлась первой нормально сваренной кашей за весь прошедший поход. Затем был крепкий утренне-дневной сон, пока оголодавший Сергей, не растолкал меня, дабы я варил чай на обед и не сытный, но съедобный обед. После обеда Оля прочла нам норвежскую сказку про одного норвежца Курта, потом мы поиграли в карты в игру с каким-то непонятным названием и в дурака, а потом сытно поужинали белесыми макаронами от Сергея. Также, всё это время – фоном – шли вечные разговоры от Ульянова.
А хорошая, добрая погода всё никак не хотела возвращаться. Её злая сестра непогода весь день водила облака вдоль и поперёк нашей долины и где-то в вышине, периодически посыпая нас то дождичком, то градом. Зато вершина Снежная, даже с нашей стороны, покрылась снегом и стала более-менее соответствовать своему названию.
День закончился неопределённостью по поводу будущего и отбоем ~ в 20:00.

16.08.2014 (день 8)

Неопределённость в погоде, которая изобиловала в прошлый день, усилилась, но не достигла апогея в этот, а определённость в непогоде стала более определённой.
Подъём был назначен на шесть утра, но благодаря тому, что с небес нас стало посыпать не чем-нибудь, а самым настоящим снегом (и это в середине августа!), подъём был плавно перенесён на восемь, и, поскольку дальше лежать стало невмоготу, был реализован.
Мысли, которые вечером ещё носились в воздухе и посещали только головы руковода и АУ, сегодня пришли ко всем и сразу. Было решено прекратить ждать у речки погоды и отползать огородами, а именно, выходить через перевал Парак С.-В. (2А*) в долину Парака, а затем и Зеравшана.
Вышли из лагеря ~ в 10:30 и за одну ходку дошли почти до того места где река Назар-Айляк вытекает из грота под ледником, перебродили её и за следующую ходку закорячились по моренам на С.-З. камеру ледника Фитурак, а потом долго и нудно искали, обходили и перепрыгивали трещины, которых на этом леднике было в изобилии. Надо сказать, кстати, что в то время, когда мы связались и пошли по леднику, непогода совсем наладилась. Нас посыпало снегом и обдувало разнонаправленным ветром, на нас падала температура и наплывали облака, а видимость менялась от плохой, до весьма плохой. Наконец, после того как Сергей, который шёл первым, один раз провалился в трещину по пояс, а я, который шёл вторым, пару раз провалился в трещину по колено, а также после того как первым, поменявшись с Сергеем, пошёл Ульянов и после того как мы обнаружили своими ногами пару ручьёв, которые по-прежнему текли по леднику даже под снегом, после всего этого мы вышли на дичайше широкую седловину нашего ужасно сложного перевала Парак С.-В. (2А*), не повесив на подъём ни одной верёвки. Записка на нём присутствовала. До нас здесь были люди из Душанбинского клуба туристов, аж в 1991-м году, правда, после них прошли опять какие-то литовцы, которые на обратной стороне записки душанбинцев не написали ничего, кроме даты прохождения, своей страны и своего города.
Спустились с перевала быстро, но не до конца, решив заночевать на боковой морене ледника перед тем как тот превращался в ледопад, дабы не проходить ледопад по ночуге. С места нашей ночёвки видны седловины перевалов Анри-Маруф, Парак, Парак С.-З., Кремлёвский (на который мы хотели пойти, но не смогли, поэтому его как бы и нет).
Вообще, кстати говоря, стоит отметить довольно забавное свойство всех местных названий, базирующихся на Зеравшанском хребте. Высшая точка, находящаяся на леднике Парак, называется пик Фитурак, а ледник Фитурак, хотя и находится поблизости, но никак с одноимённым пиком не связан. Из ледника Фитурак берёт начало не какая-нибудь река Фитурак, а настоящий Назар-Айляк, который через некоторое время меняет своё название на Ярхи(ы)ч (хотя для этого нет никаких причин, ибо название реки меняется до впадения в него какого-либо значимого притока). А ледник Ярхи(ы)ч, если кому-то интересно, лежит себе спокойно с другой стороны Зеравшанского хребта (на противоположной стороне хребта, примерно в этом месте, где заканчивается ледник Фитурак) и не даёт начало никаким рекам, но просто и тихо впадает в Зеравшанский ледник. Так вот свойство местных названий, которое я хотел отметить, – это их несогласованность и абсолютно алогичная разбросанность по карте. Александр Петрович, говорил, что это могло быть вызвано тем, что составители карты хотели дезориентировать вероятного противника (ведь это так по-русски), но я сомневаюсь, что у ледников и скал может найтись хоть какой-то вероятный противник.
Отбой ~ в 22:00, но в соседней палатке всё ещё переговариваются, правда, слышен только голос руковода.

17.08.2014 (день 9)

В этот день мы закрыли кольцо, акклиматизацинное (добавил Сергей), а заодно, по словам АУ, находили на добротную тройку. Вечером мы с Петей сидели и вспоминали всё, что прошли за прошлые восемь дней. Казалось, что находили очень много, казалось, что всё, что мы прошли, было давно, очень давно, может быть в прошлой жизни.
Огромное обилие событий, видов, мыслей, разговоров, накладывается друг на друга каждый день, а иногда за день всё меняется по нескольку раз. Буквально за одну ходку можно сменить столько климатических, погодных и природных зон и так это прочувствовать на собственной шкуре, как ни когда и ни за что не сделаешь того же самого дома, даже перед телевизором. Впечатления накладываются друг на друга, спрессовываются, до предела укорачивая день, но до предела удлиняя жизнь, удлиняя прожитость дня. Количество и качество событий, прожитых в походе, не идёт ни в какое сравнение с количеством и качеством событий, прожитых в цивилизации.
Утром этого дня мы ещё сидели в палатках на морене под перевалом и под снегопадом, плотность которого удивляла даже Сергея, который за свою долгую и насыщенную походную (особенно насыщенную лыжными походами) жизнь, повидал немало снегопадов. За утро выпало больше чем полметра снега, а Женя с Олей всё это время доблестно готовили нам завтрак, стоя на дежурстве при плотнейшем снегопаде, сопровождавшимся не хилым, но более-менее тёплым ветром. Женя, честно говоря, даже сомневался с утра, что мы сможем вообще сегодня куда-либо пойти.
Но, когда мы, после вкусного, хотя и не сытного завтрака, немного поиграли в мафию (меня убили в первое, же голосование), затем в дипломата (тоже карточная игра), послушали ещё одну норвежскую сказку от Оли, к тому времени, на удивление, распогодилось. Снег перестал валить тоннами, и на небе засияло яркое солнышко, дотоле скрываемое тучами.
Мы быстро собрались и пошли дальше спускаться по моренам на основное течение ледника Парак. Попутно Сергей, опасавшийся лавин (как-никак полметра снега за ночь!), рассказал страшную и реальную историю про ребят, у которых было 30 см. снега над головой, но они не выбрались. Но для нас, слава Богу, всё обошлось, и мы, быстро добравшись до некоего подобия сбросов на морене, решили повесить верёвку для спуска с морены (как-никак перевал, который мы вчера прошли, имел категорию сложности 2А*, а мы до этого момента не провесили на нём, ни одной верёвки). Затем был скучный и нудный спуск там, где можно было пройти пешком, наращивание верёвки вплоть до полного выполаживания и ожидание одной части группы другой частью группы. Таким образом, на перевале Парак С.-В. нами было провешено две верёвки, но не совсем на перевале.
После этого мы прошли немного просто по боковой морене ледника Парак, затем связались и прошли в связках по леднику до тех пор, пока он не стал совсем зачехлён. В это время, кстати, за нами в верховьях ледника Парак начала обираться чача, которая попыталась нас преследовать, но мы убежали быстрее! Затем мы дошли по моренам вплоть до ущелья Парака, посмотрели на дико минерализованный источник рядом с одним из боковых притоков Парака (камни около того притока были примерно на метр в ржавчине). Потом спустились на торму, которая забила всё ущелье таким интересным образом, что, по меткому замечанию Сергея, образовался перевал Речной. Затем мы вскарабкались на правый берег Парака, поверх прижимов, и долго, но безуспешно, пытались найти там тропы, но нашли лишь обилие сусличьих тропок, по некоторым из которых и пошли дальше. На тропках над прижимами нам открывались замечательные виды сразу в две долины (Парака и Зеравшана), которые было видно на многие километры назад [прим.: всем кто будет посещать этот район, советую хоть раз вскарабкаться на борт долины над какими-нибудь прижимами – это незабываемое зрелище!]. И наконец, после всех приключений, эмоциональную насыщенность которых передать никак не возможно, мы спустились к заброске, но не стали её брать, а решили погодить, дабы не торопить события, поэтому, мы спустились с морен Зеравшанского ледника на разливы Парака и встали там лагерем.
Ночью небо очистилось, непогода уступила место приятной, прекрасной, тёплой, безветренной погоде, а мы смогли увидеть бескрайнее и бездонное звёздное небо, пересечённое, хотя и не по центру, Млечным путём, из конца в конец, насколько позволяли ограждающие долину горы. Это было ПРЕКРАСНО!
Жаль, что я не умею описывать, иначе описал бы здесь всё.
Отбой совершился ~ в 22:00, но у некоторых чуть раньше.

18.08.2014 (день 10) – Сказ о днёвке, которой не было.

На этот день была запланирована днёвка. Конечно, можно сказать, что она удалась, можно даже в духе Жоры признать её активной и тогда она будет удавшейся в любом случае, но днёвка должна быть днёвкой, а не активным радиальничеством, по моему мнению. Так что, дабы читающие этот опус поняли, как меня, да и всех нас обманули, я сначала дам своё понимание днёвки, а затем стану описывать прошедшие за день события.
Главное в днёвке, весь её цимес, так сказать, заключается: в отсутствии необходимости куда-либо бежать, множестве еды и полной свободе действий. Из этого выводятся: подъём без будильника (лимитирующим фактором может стать только договорённость с дежурными), сытные завтрак, обед и ужин, радиальные прогулки от лагеря к ближайшим достопримечательностям (опционально). Хорошая погода – важно, но опционально. Стирка и починка вещей – важно, но опционально. Наиболее важным компонентом днёвки, как я уже указывал, должен стать психологический отдых, вызванный отсутствием необходимости куда-либо бежать.
Утро «днёвки» началось как обычно. Сергей, который дежурил, встал в 5:30, сварил манку и стал будить всех ~ в 6:00. Все встали, позавтракали, - плотно, но недостаточно – и начали собираться кто куда. Петя, АУ, Сергей и я должны были нести заброску дальше по Зеравшанскому леднику, а руковод с девчонками остался в лагере готовить днёвочный обед и чинить алёнкин ботинок(надо сказать, что единственный приём пищи, который до этого времени полностью, по моему мнению, полностью удался в походе – это днёвочный обед, его было вкусно и много!). Условились мы вернуться к трём часам и это нам, с опозданием на сорок пять минут, удалось.
Пока мы заносили заброску (донесли мы её почти до слияния ледопада Назар-Айляк 2 с основным ледником), мы увидели множество неожиданных ледниковых озёр, классную ледовую арку, куриц, которые лихо слиняли от нас на сбросы и начали оттуда кидать на нас камни (АУ назвал этих куриц уларами), перевал Паран и два перевала Ярхи(ы)ч, которые по классификатору должны были быть 2Б, но по виду тянут не меньше чем на 3Б, а также Голову и ледопад Назар-Айляк 2, на который мы должны были пойти, но, судя по всему, уже не пойдём. Также мы увидели, но издалека, ледник Мир-Амин, на который нам предстоит пойти, и гору Обрыв (на которую нам, слава Богу, идти не придётся), а также в продолжении этого маленького приключения-скитания по моренам Зеравшанского ледника, мы испытали уйму впечатлений, которые не способна передать бумага, лишь только, пожалуй, образно. Если поджечь её (бумагу), то можно увидеть пожар эмоций, которые переполняли нас (или, по крайней мере, меня) в начале дня, а если осмотреть на пепел, который останется после сгорания бумаги, то можно увидеть истощённость и усталость, которая накрыла нас по возвращении в лагерь.
Но в лагере нас уже ждал вкусный и сытный обед из супа и оладьев с мёдом и сгущёнкой (этот обед я буду вспоминать с тоской весь оставшийся поход), который восполнил наши силы. Затем была стирка всех (или у кого, на что хватило сил) вещей в ледяной и немного мутной парачной воде, радиальный выход к месту истечения Зеравшана из-под ледника (красивого грота, который мы искали, там не оказалось), на который нас с Петей сманил АУ.
Затем следовал плотный ужин из зервака и компота и отбой ~ в 20:00.
Спали мы, вновь, под бездонным чистым звёздным небом, на которое мне не удалось вдоволь полюбоваться из-за назначенного завтра, опять по времени, подъёма.
Таким образом, я могу подытожить, что днёвки у нас, как таковой, не было, поскольку отсутствовала её главная составляющая, а именно психологический отдых и отсутствие необходимости вставать по будильнику.

Часть вторая

«День, когда размокли бананы»


А снится нам трава, трава у дома
Зелёная, зелёная трава.


19.08.2014 (день 11)

Бананы размокли.
На завтрак, который состоялся около пяти утра, было то, что в несколько иных обстоятельствах должно было называться пудингом, а в нём были те самые бананы, которые размокли. Но, поскольку даже Оля, которая готовила эту пищу, не настаивала, чтобы её называли пудингом, то завтрак удался.
После завтрака были проводы Сергея, который решил сойти с маршрута после первой части, а этот день было как раз это время. Сергей принял решение покинуть нас и отправиться своим ходом и на попутках в Душанбе, а затем и в Новосибирск, ещё три дня назад, а может быть и раньше, но я узнал об этом решении приблизительно три дня назад. Он мотивировал это тем, что, сбежав с работы без спросу, он может получить люлей (вплоть до увольнения) от начальства, которое вернётся с конференции в двадцатых числах. А также тем, что после велопятёрки и другой конференции, в организации которой он сам принимал участие, у него накопилась усталость и теперь ему совестно идти с нами, не выкладываясь на полную. Сергей, как мы узнали за время историй в палатке перед отбоем, турист, походник, да и просто любитель искать себе приключения, с многолетним стажем. Всего, по его словам, он провёл в походах, в прошлом году, не менее сто двадцати дней, да и в прошлые годы примерно по столько же. Сергей - это первый человек (из моих знакомых), о которых можно с уверенностью сказать: «характер спокойный, добр, зла никогда не помнит, истинный ариец». О Сергее и его походах можно написать целую книгу, но это рассказ о походе, поэтому за всеми историями обращайтесь на прямую к Сергею, а мы, проводив его, вышли из лагеря и полезли в зелёный рандклюфт Зеравшанского ледника ~ в 7:30.
Дабы дать читателю более полное представление о характере наших передвижений и о чувствах, которые нас обуревали во всё время при движении по Зеравшанскому леднику, надо охарактеризовать вид самого ледника. Дело в том, что Зеравшанский ледник довольно старый и чуть ли не второй по величине после ледника Федченко во всём Памиро-Алае (если я вру, то АУ меня поправит), поэтому на многие километры от своего конца (в низовьях, проще говоря) ледник облачен в моренный чехол, а в самом конце, да ещё вдоль бортов, он крайне неравномерно посыпан холмами, оставшимися от селей различной давности. Как можно понять из вышеописания, лёд на этом леднике, по крайней мере, в восьми его конечных километрах достать невозможно, либо крайне затруднительно. То, по чему нам вначале пришлось идти и то, что называется ледником, на самом деле представляет собой крайне всхолмленную местность, состоящую из чего попало и поросшую травой и деревьями, которые мы видели в прошлый день в количестве двух штук. Скорость передвижения по этому «леднику», где мы обходились без кошек два ходовых дня, едва может достигать двух километров час, да и то при большой удаче, которая должна сопутствовать выбору пути. Ходьба по обычным ледникам, по сравнению с ходьбой по этому леднику, напоминает сравнение ходьбы по проспекту (хотя бы и в кошках), с ходьбой по сельским дорогам. Поэтому, медленно и печально, двинувшись в зелёный рандклюфт, мы также медленно и печально, хотя и ошибаясь в выборе пути меньше чем в прошлый день, прошли к обеду почти 8 километров, миновав заброску и выйдя к месту почти напротив ледопада ледника Назар-Айляк 2.
Заобедали мы в крайне некрасивом и неудобном месте, понадеявшись на то, что точки, которые поставил Титов, ходивший здесь два года назад, по-прежнему актуальны. Судя по комментариям к точке, рядом с ней должно было быть ледниковое озеро и удобное место для стоянки, но озеро хотя и имелось в наличии, но добраться до него не было никакой возможности, ибо оно ушло вглубь ледника, а место для стоянки отсутствовало напрочь.
После обеда на точке Титова мы снова вышли на одну из боковых щебёночных морен левого борта ледника, по которым преблагополучно двигались до обеда и, если бы не точка Титова, то и остались бы там обедать. Затем мы продолжили движение вверх по леднику вплоть до тех пор, пока не стало удобнее двигаться по льду ледника Назар-Айляк 2 (хотя надо сказать, что можно было выйти на лёд и раньше, но по моренам было двигаться привычнее). Пройдя по льду, сколько было возможно, мы снова вышли на морены и немного прошли ещё вдоль борта ледника. Я сбегал к точке Мартынова, около которой тоже должно было быть озеро на леднике, но там не оказалось ни шиша, поэтому мы решили пересечь Зеравшанский ледник, чтобы встать поближе к леднику Толстова, на который нам надо было идти и напротив которого мы почти что находились. Но, внезапно, при переходе ледника (который всё ещё был чуть менее чем полностью закован в мореный чехол) у нас обнаружилось препятствие в виде речки, которая, как выяснилось чуть позже, была даже изображена на карте. Ульянов немного поизъяснялся, но так как дело было к вечеру, а поток был бурным, то делать было нечего, и мы разбили лагерь на левом берегу этой реки.
Отбой произошёл ~ в 22:00, но у меня, как обычно, на полчаса позже. Ночью, как ни странно, было адски холодно, а я, по причине дежурства, ни разу не выспался, за что и поплатился на следующий день.

20.08.2014 (день 12)

Подъём был назначен на 4:30, но я, благополучно проснувшись в это время, также благополучно его проспал на полчаса. Поэтому общий подъём состоялся ~ в 6:00, после чего Петя, Женя и АУ бодро двинулись за заброской, а я, едва успевая за ними, тоже двинулся.
Двинулся я в путь по моренам крайне медленно и значительно как атомный ледокол «Ленин», но, к сожалению, не настолько уверенно. Всё утро, весь остаток дня до обеда, а также окончание дня после обеда, я чувствовал себя отвратно и боялся потерять равновесие при прыжках в странствиях с камня на камень по моренам. К несчастью, мне удалось потерять равновесие трижды за день, чего прежде никогда не случалось, правда, причину сего странного недомогания мне установить так и не удалось. Возможно, что всему виной было утреннее дежурство, в ночь перед которым, я, как обычно, не выспался, а возможно отсутствие днёвки в предпрошедший день и неоправдавшиеся ожидания полуднёвки в прошедший. Но, как бы то ни было, чувствовал я себя неважно, но особо ни на что это не повлияло.
Весь день мы ходили по моренам вдоль и поперёк Зеравшанского ледника, а под конец дня даже вылезли на морены ледника Толстова. Ничего поразительно и впечатляющего мы не сделали, зато преодолели одно и то же расстояние несколько раз и несколькими способами. Поскольку морены были в тот день главными факторами, действующими на наши передвижения, постольку следует и о них написать пару слов.
В основном, местные ледники (и Зеравшанский, в частности) покрыты мелким обломочным материалом, напоминающим щебёнку ржавого цвета, мелкими и крупными (а иногда и очень крупными) плоскими камнями различной толщины, более-менее тонкими, но иногда и довольно толстоватыми. На закате эта щебёнка отсвечивает так, что её блеск режет глаза почище полуденного солнца, отражённого от ледника, но, к счастью, это продолжается недолго. Другие морены состоят из серо-белых гранитных обломков, в основном, что покрупнее, среди которых попадаются куски даже величиной с дом. Может быть среди морен и обломочного материала, из которого они состоят, есть ещё различия и спецификации, но моему неопытному глазу неспециалиста было их заметить невозможно. Ночевали мы на берегу реки, который был покрыт ржавой щебёнкой, а противоположный берег был усеян серыми гранитными глыбами. Оказалось, что река, около которой мы ночевали, к утру значительно мелеет, да так, что почти совсем перестаёт течь, поэтому после того как мы перетащили заброску в лагерь, мы довольно быстро переправили её, а затем и лагерь. После этого мы делали то, что я уже описал, а также Ульянов вместе с Олей и Алёной, между делом, занесли заброску на третью часть под ледник Скачкова по языку чистого льда, который, по словам АУ, тянулся аж из-под ледника Мир-Амин.
Как раз в это время, пока АУ с девушками носили заброску, Женя с Петей пошли в разведку на ледник Толстова, а я остался рядом с рюкзаками – штопать штаны и носки. Оставшись наедине с самим собой (или с ледником?), я открыл удивительный факт, что время, проводимое в полном одиночестве, идёт довольно медленно, настолько медленно, что его можно смаковать. Когда не нужно никуда идти, ничего делать, ни с кем разговаривать, тогда можно спокойно вдуматься и вслушаться в себя же, послушать ледник, который, как оказалось, живёт своей, наполненной событиями, жизнью. Поминутно, то тут, то там сходили куски породы с подтаявших крутых ледовых склонов морен, за спиной время от времени что-то громыхало, а один раз на ледопаде Назар-Айляк с грохотом обрушился серак.
Потом пришли Петя и Женя, а потом и все остальные, но эти полтора часа спокойствия я запомнил надолго. Наверное, всем и каждому, в каждом походе, надо прожить это состояние, поэтому, поскольку пещеры лучше подходят для медитации и рефлексии, постольку походы в пещеры самые классные.
Вечером мы прошли две ходки по леднику Толстова и заночевали на очередной ржавой щебёночной морене, собрав предварительно мозаику из плоских частиц морены, которая стала основанием нашей палатки. Алёне, правда, достался качающийся камень под спину, но это не помешало ей выспаться.

21.08.2014 (день 13)

Утром настроение у Ульянова почему-то испортилось, но это не помешало нам отпраздновать день, когда размокли бананы, дополнительной порцией ништяков. Также это утро выдалось усиленным завтраком и холодным северным ветром, который дул вниз по леднику Толстова из жаркой южной страны Киргизии.
Первая ходка была пройдена по моренам правого борта ледника, затем, по некоторым причинам, выперлись на более-менее срединные морены, а после этого совсем на левый борт, где уже был открытый лёд. Надо, между прочим, сказать, что ледник, который на карте обозначен как ледник Толстого на самом деле является ледником Толстова, а на карте допущена ошибка, ибо этот ледник назван не в честь какого-нибудь там великого русского писателя, по фамилии Толстой, а в честь казака по фамилии Толстов, который участвовал в экспедиции Мушкетова, впервые исследовавшей Зеравшанский ледник и раздавшей тут всему имена. Мы довольно быстро пробежали по леднику Толстова, который на довольно долгом своём протяжении является открытым и не имеет трещин вплоть до впадения в него ледника № 237, наверху которого находился наш первый в походе перевал 2Б, да ещё и со звездой, под названием перевал Скачкова, через который ходил ленин батя.
Довольно быстро, но по довольно крутому льду (сколько там градусов – спрашивать у Жени) мы выбрались на морены этого маленького ледника с видом на перевальный взлёт нашего перевала, да там и заобедали около часу дня, а потом забатонились до самого вечера. Поскольку лезть в середине дня на такой перевал было глупо, да и опасно, к тому же, постольку и ночевать решили в этом же месте.
За время, которое благополучно прошло между обедом и ужином мы успели послушать очередную норвежскую сказку от Оли про Курта (у Оли все сказки норвежские и все про Курта), который в этот раз спас причал, на котором работал, от банкротства, а заодно короля Норвегии от гибели и семью незаконных иммигрантов из Индии (Бангладеша?) от депортации на родину. Также, все напропалую травили байки о походах, в которых бывали и о которых слышали, и об Илье Землянском, который, сам того не ведая, стал самой вспоминаемой персоной в нашем походе, опережая, пожалуй, даже Юдина и Мартынова с Титовым.
День был классным и в меру жарким, мне даже удалось сравнительно долго позагорать и зашить многие вещи, включая чехол для бани. С лёгкой руки Ульянова, повелось называть пик, стоящий справа от седловины нашего перевала, Батюшкиным, а пик этот, судя по всему, является высшей точкой всего отрога Туркестанского хребта между ледниками Толстова и Скачкова (тоже один из казаков в экспедиции Мушкетова), ибо другой претендент на это звание, на карте не отмечен высотой, а это значит хз , но пик Батюшкин выше.
После ужина я, Оля, и Петя отправились на предпровеску верёвок на перевал, совершено это действие было ~ в 18:00, а вернулись мы в лагерь ~ в 20:00, но уже по темноте. [прим.: Не стоит ходить на предпровеску без фонариков, или, если на пути окажется лавинный вынос, то это может промочить вкладыши на весь следующий день. Вообще не стоит ходить куда-либо, где может оказаться лавинный вынос или глубокий снег, без фонариков. Да и желательно везде ходить в фонариках. Зря я насмотрелся на Петю, который везде разгуливал без фонариков, ведь Петя – это Петя, он Терминатор, а мне мокрые ноги могут испортить настроение на весь день.] При провешивании верёвок я почувствовал множество новых, увлекательных и забойных эмоций (как впрочем, наверное, и все остальные), которые, скорее всего, были вызваны выбросом адреналина в кровь. Это привело к тому, что даже устав, я не смог сразу заснуть в тёплом спальнике, а Женя из соседней палатки кричал, чтобы перестали разговаривать. Однако мне это понравилось (не Женины окрики, конечно, а эмоции), я думаю, что именно из-за этого люди и занимаются различными экстремальными видами спорта. Единственное, что не понравилось мне при предпровешивании верёвок – это вода, которая обильно текла слева по склону, а также умеренно по всему склону, так что приходилось выдалбливать ямки под буры в слое мокрого, зернистого льда. По этой же причине у меня быстро промокли перчатки и замёрзли руки (да и у Оли тоже), но на следующий день я учёл этот промах и надел, прорезиненные перчатки (советую всем запоминать те назидательные глупости, которые случаются со мной, дабы не совершать их самим). После того как мы спустились с перевального взлёта, провесив все три имевшиеся у нас верёвки за полтора часа (час?), в лагере нас напоили горячим чаем (спасибо им за это) и Женя отправил всех спать.
Ещё из интересных событий, что произошли в этот день. Мы видели Варшаву (пик, не подумайте дурного!) и какой-то дико сложный перевал в Киргизию.
Отбой произошёл ~ в 21:00.

22.08.2014 (день 14)

Этот день начался общим ранним подъёмом в 4:00, который завершил неожиданно (для меня) холодную ночь. Нас накормили картофельным пюре, и мы медленно и печально, но, в основном, кто как пошли на перевал.
До первой верёвки, которая была провешена через бергшрунд, добрались примерно за полчаса; зажумарили провешенные верёвки и того быстрее, и, потихоньку-полегоньку начали вешать новые. Провесили четвёртую, затем пятую, после неё шестую, и , наконец, когда подошла очередь седьмой, которую провешивал я, мне показалось, что седловина уже совсем-совсем близко, но немножко не хватило. К сожалению, мне после этого пришлось лезть вниз за своим рюкзаком, поэтому триумфальный выход на седловину (которой, кстати, не было) мне не удалось лицезреть, зато, спустившись на нижнюю станцию за рюкзаком, я поболтал с Петей, и мы разучили сидячую позу на станции. Зажумарив вверх, я увидел, что восьмую верёвку уже куда-то провесили, куда-то на седловину, но куда именно, было непонятно. Поэтому, дождавшись пока АУ освободил место на гребне (который, как оказалось, заменял у этого перевала седловину) я вылез на скользящем карабине вслед за Ульяновым на перевал и СИЛЬНО удивился. Седловина у этого перевала, являлась ледяным ножом, и стоять, сидеть и уж тем более лежать на ней не представлялось возможным. Вся группа, кроме Пети, который ещё поднимался к нам и не о чём ещё не подозревал, стояла на склоне (но уже на другом склоне, по которому мы собирались спускаться) на трёх бурах и весело, но уже напряжённо, улыбалась, а вокруг всё текло и пахло, впрочем, эта тенденция наблюдалась в то время уже и на противоположном склоне. На седловине мы планировали чуть ли не пообедать, но отдохнуть там не было никакой возможности, поэтому мне, да и остальным, пришлось сразу же дюльферять, но мне прям сразу же, ибо я принёс верёвку с нижней станции.
Так и повелось, Женя с Олей сбрасывали верёвки, Петя Алёна и АУ несли их вниз, а я дюльферял и делал станции внизу, поэтому мне удавалось поговорить только с Алёнкой и с АУ, который, правда, по преимуществу только изъяснялся. Провесили вниз седьмую верёвку, затем восьмую, после неё девятую и десятую, а на одиннадцатой я сбился со счёта и спутал её с двенадцатой, но поскольку верёвок было ещё несколько и даже больше четырёх, постольку их количество уже перестало иметь для меня значение, ибо для 2Б, хоть даже и со звездой, даже и очень крепкой такое количество верёвок было уже заверхнепредельным (как сказал потом АУ, такое количество верёвок было нормальным только для 3А, хотя разнообразность 3А должна была быть несколько повыше). Кстати говоря, количество верёвок было запредельным не только для перевала, но и для моего психического комфорта, поэтому я уже не отвлекался на представлявшиеся нашим взорам красоты, а просто спускался с надеждой, что очередная верёвка окажется последней. Но надежда, как назло, не думала сбываться вплоть до того времени пока не завечерело, а все чувства и эмоции, переполнявшие меня, прогорели и все слова, (кроме одного) которыми можно было описать наш дюльфер, улетучились. Но одно слово осталось, оно было со мной до самого конца, до тех пор пока я, Женя и Оля не спустились в связке в лагерь (~ в 18:40), который был разбит Петей, АУ и Алёной на леднике практически под самым перевалом, слово, которое я повторял, непривычно замерзая не от холода, но от усталости, это слово было словом ******.
Забегая вперёд можно сказать, что вечером все были рады, уставши и веселы (даже АУ), Алёна накормила нас обедом, а дежурные накормили нас усиленным харчо и напоили какавушкой, а Женя объявил, что мы можем спать столько, сколько влезет.
Но перед этим нам пришлось пройти подъём и спуск по перевалу длинною в день, постоять, посидеть и полежать на станциях, замерзая и намокая, а также поджариваясь на солнышке, мне удалось даже научиться спать на станции, в то время когда Женя с Олей (а может и с Петей) дико долго (почти целый час) сбрасывали верёвку, натянутую через ребро, которое изображало из себя перевальную седловину, ещё всем пришлось послушать пугающие рассказы АУ, о стометровых снежных сбросах и трижды пересечь один и тот же рандклюфт, бонусом к этому стали виды на ледник Скачкова и гору Муз-Таш, которая напоминала пирамиду древних инков и на которую у нас была запланирована на следующий день радиалка.
Короче пиша, нам за этот день удалось (посчастливилось?, пришлось?) пережить многое, непривычное, местами даже интересное. Хотя кому-то это показалось обычной работой, но для меня внове было прохождение перевала 2Б*, а для некоторых участников и вовсе, этот день стал слишком изматывающим. Как например для Алёны, которая, стоя со мной на станции, говорила (то ли в шутку, то ли в серьёз), что хочет сойти с маршрута после этого перевала (благо до сих пор она этого не сделала, а мы уже подошли под наш следующий перевал Осиповичи (2Б)).
Отбой в этот день состоялся ~ в 22:30.
Ещё, для полноты картины повествования, (хотя я записываю это уже на следующий день) стоит упомянуть одно событие. В то время когда все легли спать, а я расспрашивал Ульянова о возможности переклассификации только что пройденного нами перевала и мы немного спорили с ним о целесообразности всех провешенных нами верёвок, в это время Алёне послышалось, что где-то поблизости произошёл камнепад. Она со страхом в голосе спросила нас, слышали ли мы что-нибудь, но мы, увлечённые беседой, ничего не слышали. После этого мы все замолчали и стали прислушиваться и когда страшный звук, показавшийся Алёне шумом камнепада, повторился снова, мы все насторожились и внутренне собрались, готовясь к любым возможным неприятностям. Но, как оказалось, это был вовсе не камнепад. Тот странный, громкий, пугающий звук исходил из соседней палатки и являлся Петиным богатырским храпом.

23.08.2014 (день 15)

Позволю себе небольшое отступление от последовательного повествования, которое я пытался совершать ранее, дабы объяснить меняющийся стиль оного.
Дело в том, что раньше я старался подробно описывать события каждого дня, увиденное и пройденное за этот день, по возможности, меньше примешивая собственные мысли, ощущения и переживания. Но насыщенность каждого конкретного дня событиями, стала возрастать вместе со сложностью перевалов (хотя кажется, чего там: вешать весь день верёвки и снимать, чего здесь интересного?), а силы необходимые для записи всего-всего остаются не каждый вечер. Да и сейчас, в день, события которого я собираюсь описывать, я смог записать, да и то лишь под вечер, события полутора предыдущих, а сам этот день описываю тогда, когда мы прошли ещё один перевал и подошли под следующий, то есть события пятнадцатого дня, я описываю, когда на дворе (на леднике) стоит уже семнадцатый день похода. Поэтому за всеми цифрами, знаками и техническими особенностями прохождения того или иного участка, прошу обращаться к Жениному отчёту, он ведь как-никак руковод и ему по должности положено составить хороший отчёт. А я, впредь, не буду стараться подробно запоминать как, сколько и куда мы шли и что видали, но стану больше добавлять своих мыслей, впечатлений и рассуждений.
Для справки о прошлом дне: жумарить на перевал мы начали ~ в 6:20, а последняя связка пришла в лагерь ~ в 18:40. Повесили мы на перевале всего 18 верёвок (7,5 на подъём; 9,5 на спуск, одну перильную на спуске).
Гидробудильник поднял меня в тот день около пяти утра (благо какао прошлым вечером было выпито немало), но вопреки обыкновению в это время на улице ещё не было никого, даже дежурных, никто даже не возился в палатке, выбираясь на улицу. Женя держал своё слово крепко и все бросились спать, сколько могли, высыпая из себя всю накопившуюся усталость. Я тоже не стал отставать от других и, посмотрев на звёзды, снова залез в тёплый спальник, чтобы поставить очередной рекорд.
Через пару часов завозился проснувшийся АУ, ещё через час он начал требовательно и голодно будить дежурных, дабы те наконец-то вставали и начинали готовить завтрак. Завтрак был приготовлен около девяти утра и, соответственно, в это же время произошёл общий подъём.
Это было самое чудесное утро в походе (даже лучше утра днёвки, которой не было). В палатке было светло и, даже не смотря на открытый выход, тепло, сквозь выход были видны потрясающие пики очередного отрога Туркестанского хребта и безоблачное голубое небо. Это было прекрасное, божественное утро, и испортить его не могло ничто, кроме овсянки на завтрак, которая как раз и наличествовала. Но, благодаря тому, что её было много, а приготовлена она была настолько хорошо, насколько хорошо вообще может быть приготовлено это белесое отвратное месиво из соплей, то настроение моё снова поднялось и уже не опускалось вплоть до вечера, когда я узнал, что мне нужно дежурить этим вечером и следующим утром.
После завтрака было решено, сразу же пообедать, поскольку время уже близилось к нему, но завтрашний чай, который топили из снега, не подоспел даже к обеду. Также за обедом было выяснено, что D&G – официальное сало нашего похода.
В конце концов, после сборов и просушки всего что нужно, мы вышли из лагеря ~ в 11:30. Александр Петрович по этому поводу пророчествовал, что мы сразу же утонем в снегу, но этого не произошло, хотя нам и пришлось пару раз перешагнуть через речки, текшие в неглубоких трещинах и немного походить по ледниковым болотцам. Но после того как мы вылезли на зарождающийся ледопад, по которому нам нужно было пройти, перед тем как подойти под седловину нашего следующего перевала, рыхлый снег закончился, но зато начались разнообразные трещины. В одну из них, кстати, Алёна умудрилась провалиться еще на первой ходке, практически сразу после выхода из лагеря, но у неё получилось уйти в эту трещину всего лишь почти по пояс. А Оля смогла уйти в другую трещину почти по грудь, но это тоже уже было на пологом леднике, на последней ходке, перед тем как мы вышли на место, где встали лагерем на ночёвку.
А на ледопаде (который по сравнению с Назар-Айляком даже называть ледопадом стыдно, но, так или иначе) никто в трещины проваливаться не стал, да никому и не хотелось. На ледопаде, судя по отчётам других групп, ходилось всё пешком, но у нас никакого пешкодранства там не было и в помине. Трещины, на коротеньком участке едва ли в полкилометра, мы распутывали, чуть ли не два часа, при этом закрутили один раз станцию на бурах на нависающем краю одной из них и жумарили туда с более низкого другого края. А в другой раз, поползали через трещину по снежному мосту, который соблаговолил не растаять к нашему приходу.
В это же время, пока мы старательно лавировали между ледовыми неприятностями, с неба к нам подкралась неприятность облачная. Стало холодно, пошёл мелкий снег и задул ветер, но мы таки дошли до верховьев этого ледника, где и решили встать лагерем неподалёку от перевального взлёта нашего следующего перевала Осиповичи (2Б).
Но перед тем как окончательно встать лагерем, мы пошли радиально на перевал Муз-Таш, с которого открывался замечательный вид в Киргизию, хотя в этом месте Киргизия ничем не отличалась от Таджикистана, в котором мы всё время находились. С перевала мы увидели ледник Щуровского, пик Скалистый, пик Широкий, пик Боец, пик Андреева (тренера Новосибирской секции альпинистов) и даже Варшаву, которую мы уже видели позавчера. Перевал Муз-Таш с нашей стороны ничего особенного не представлял и подъём на него классифицировался как 1Б (включая ледопад, уже пройденный нами), зато с другой стороны то была качественная скальная 3Б, по словам Ульянова, не пройденная насквозь никем.
Здесь стоит немного отступить назад и написать, что перед тем как пойти радиально на тот претенциозный перевал все, по совету руковода, утеплились и я в том числе. Пуховка у меня всегда лежит в середине рюкзака, поэтому чтобы утеплиться ею мне пришлось разобрать полрюкзака, впрочем, как обычно. Я выложил полиэтилен, положил сверху клапан, пакет с одеждой, папку с бумагами и этим блокнотом, и, прижав это с одного краю рюкзаком, пошёл вместе со всеми в связках на перевал. На перевале мы увидели много большого и интересного, сфотографировались и немного помёрзли, а по возвращении с него, которое состоялось не позднее чем через полчаса, меня постигло уныние и разочарование, ибо всех моих вещей кроме рюкзака не оказалось на месте, да и в обозримой близи их тоже не наблюдалось. Как оказалось, они вместе с полиэтиленом и на полиэтилене уехали в ближайшую трещину, в которую, как раз незадолго до этого, проваливалась Оля. Сразу это не было понятно, поэтому я приготовился к самому худшему, а именно к тому, что нам придётся пердолить до самого низу ледника, но, пройдясь вместе с Петей в связке до ближайшей трещины, мы выяснили наличное положение дел.
Справа от снежного моста, по которому мы переходили трещину, мокрое и глубокое, с виду, озеро, а слева, там, где лежали мои вещи, просто был снег и сосульки. Мы поняли, что мне дико повезло, ведь к тому же вещи лежали довольно не глубоко (на глубине около двух метров), поэтому сделав станцию на бурах на краю трещины, я спустился за ними. Операция по спасению прошла быстро и успешно, только немного сосулек нападало мне за шиворот.
После того АУ с Петей решили сходить-таки радиально на гору Муз-Таш и пошли, правда, не вернулись к назначенному сроку (к 19:00). Мы с Алёной за это время сварили гречки, которой вечером все вместе наелись вдоволь, и я успел записать события полутора прошедших дней.
Отбой состоялся ~ в 21:30, потому что Петя с АУ возвращались с горы уже по темноте, а нам пришлось ждать их около готового всего. Вернувшись, они рассказали много всего того что увидели, но я всё забыл, так что за подробными описаниями и фотографиями обращайтесь к Александру Петровичу.

24.08.2014 (день 16)

Подъём был назначен общим и на 4:30 и мне даже удалось его не проспать и даже заставить себя быстро вылезти из палатки. Правда, когда я одевался, я нацепил на себя всю имевшуюся в наличии одежду и вышел из палатки, как космонавты выходят в открытый космос.
Дежуря, я умудрился облить рукавичку бензином и поджечь, а также проплавить огромную дыру на рукаве своей пуховки. После этого я окончательно утвердился во мнении, что я ненавижу ранние подъёмы и завтраки, на которых мне приходится дежурить.
Плотно и быстро позавтракав макаронами с мясом, которые по причине холодного утра не принесли никакого удовольствия, а только исполнили функцию насыщения, мы ~ в 6:40 выдвинулись в связках к нашему перевалу. Прошли отделявшее нас от перевального взлёта расстояние ~ в 500 метров где-то за пятнадцать минут и, быстро перебравшись через бергшрунд, начали "вешаться".
Утро выдалось холодным отчасти из-за высоты (как-никак ночевали почти на 4800), а отчасти из-за погоды, которая ещё вчера, согласно прогнозу присланному Гошей по SMS-ке, изменилась на intermittent clouds. Кстати говоря, это определение погоды стало у нас нарицательным ругательством ещё на три дня, поскольку прогноз оправдывался и не радовал нас, а только, мешал спокойному прохождению перевалов и просто просушке.
Верёвки на этот перевал вешала (на подъём) только Оля, а я страховал её, а Александр Петрович носил Олин рюкзак (что позволило ему прожумарить почти вдвое больше остальных), Алёна подносила верёвки, а Петя с Женей разбирали нижние станции и тоже носили верёвки. Всего Оля на этом перевале повесила 10,5 верёвок, которые мы прожумарили с завидной резвостью и оказались на перевальной седловине ~ в 14:00, прямиком к обеду, которым мы и насладились прямо на седловине. Седловина представляла собой широкий снежный надув со скальными выходами со стороны нашего подъёма, которые, как казалось при подъёме, нависали и даже отбрасывали. На одном из этих скальных выходов Женя нашёл два турика, один на расстоянии метра от другого, в каждом из которых находилось по записке. Одна записка от литовцев, которые прошли этот перевал в 2009-ом году и считали, что идут его как 3А, а вторую от белоруса Рыжанкова, который прошёл этот перевал около года назад (и посчитал его 2Б+), через день после москвича Мартынова, записку которого он не нашёл, да и мы не смогли. Самое интересное, что ни литовцы, ни Рыжанков не нашли записок предыдущих групп, хотя Рыжанков, как я уже писал, зашёл на этот перевал через день после Мартыновской группы.
Облака, за всё время нашего сидения на перевале, успели освободить солнце и затем снова пленить его, ветер, дувший в то время, когда мы вылезли на перевал, успел успокоиться и снова начаться и наша группа, поевшая, но не отдохнувшая – ибо нормальный обед должен быть на плоской поверхности, на солнышке, с горячим чаем и без спешки, но такого обеда у нас не было уже третий день – поэтому наша группа, поевшая, но не отдохнувшая, двинулась на спуск. На спуск мы повесили всего три верёвки, в том числе одну через бергшрунд, а потом связались, и довольно быстро сбежали на плоское место на леднике, благополучно обойдя ледопад и переползя ещё через один бергшрунд там, где было поуже. День этот прошёл гораздо спокойнее, чем тот день когда мы лезли на перевал Скачкова, хотя по напряжённости и насыщенности верёвками он не уступал ему.
Встали мы на ночёвку уже на леднике Мир-Амин, с которого открывались прекрасные виды на пики Ахун, Голову, различные и разнообразные вершины и ледопады, а также, кажется, на далёкий Памир, который, правда, сразу же скрылся облаками. Стали лагерем мы ~ в 19:с чем-то, а заужинали около девяти часов. На этот ужин, по причине продолжавшихся холодов, был кисель. Температура ночью опускалась солидно ниже нуля, ибо чай в бутылках сумел полностью замёрзнуть.
Отбой состоялся ~ в 22:00, а подъём не был назначен на конкретное время, что ввергло меня (а может и кого-то другого) в неизбывную радость.

25.08.2014 (день 17)

Это утро началось раньше предыдущего утра со свободным подъёмом, но всё же позже обычного. Объявили о готовности завтрака и о необходимости вставать ~ в 8:00, хотя все кроме меня и Алёны в то время уже были на ногах и, надо полагать, ожидали завтрака. Погода утром выдалась хорошей, несмотря на вчерашнее обилие облаков, а манка – жидкой.
Мы посушились, кто как смог, и отправились вниз по леднику Мир-Амин (~ в 10:00) к нашему следующему перевалу Мир-Амин (2Б), седловина которого была видна даже с места нашей ночёвки. Дошли до места вблизи перевального взлёта, которое было избрано для лагеря, за одну, да и не очень протяжённую ходку, распутав по пути некоторое обилие трещин, которые пытались преградить нам дорогу, и, таким образом, уже около двенадцати часов дня мы уже готовы были встать на ночёвку. Но поскольку так рано на ночёвку вставать было негоже, постольку большая часть группы (а именно, все кроме меня) решили прогуляться вниз по леднику, чтобы посмотреть на виды, которые, по слухам, должны были быть потрясающими. Я же в это время заимел время, чтобы записать позавчерашний день, что с успехом и выполнил.
Возвратившись примерно через час все единодушно стали говорить, что виды были поистине прекрасными, но Ульянов добавил, что фотографии перед показом придётся подвергнуть цензуре. Что они могли такого там увидеть – ума не приложу.
После того как все вернулись из этой прогулки, мы поставили палатки и упаковались в нашу палатку, а Петя, который в этот день дежурил, соорудил с помощью Жени и лопаты кухню за нашей палаткой, дабы та защищала кухню от немилосердного холодного ветра, дувшего уже который день из тёплой южной страны Киргизии. Этот самый ветер, кстати, уже второй (или третий?) день приносил к нам облака, которые создавали нам запердон за запердоном. Даже во время обеденного дежурства Пети этот ветер продолжал задувать, ~ на высоте 5000 м. плыли облака (мы стояли на 4495) и засыпали нас мелким и жёстким снегом.
После сытного и горячего обеда в палатке мы послушали в исполнении Оли какую-то блудотню от Макса Фрая, состоящую из одних посвящений, и начало какой-то жутко пафосной книги от чувака, который впервые взошёл на Эверест в одиночку и без кислорода и который собственно об этом и писал.
Около 17:00 вся эта бодяга и сидение в палатке мне, Жене и Пете надоела, и мы отправились предпровешивать верёвки на Мир-Амин. Провесив две верёвки, в том числе и одну через бергшрунд, менее чем за два часа, мы вернулись в лагерь ~ в 18:30, но там не было, ни горячего чая, ни ужина, а был только Ульянов, изъяснявшийся на долго не желавший разжигаться горын, на снег, на ветер, на холод и на весь мир. Как оказалось, горын ему удалось разжечь совсем незадолго до нашего возвращения, поэтому в то время как мы пришли в лагерь он как раз мужественно изъяснял кипятил воду на чай и суп.
Суп поддался на уговоры и сготовился относительно быстро, а чай никак не желал закипать ещё час после супа, да так и не закипел вовсе. Всё это время АУ, «сетовавший» на горын, провёл вне палатки на холоде, а Алёна ему помогала (в основном морально). Здесь стоит сделать небольшое отступление, сказав пару слов об Алёне. Алёна – чудесная, добрая, милая, красивая улыбчивая и радующаяся всегда и всему девушка, которая весь поход радовала нас своей улыбкой и никогда никого ни в чём не обвиняла, а все мои причитания о малом количестве еды принимала как будто бы всерьёз и даже огорчалась. Много ещё хороших слов можно написать об Алёне, которая делала психологический климат в группе мягче, а всех, смотревших на неё, добрее и веселее, но лучше любых слов должно быть простое действие, поэтому все кто хочет убедиться в правдивости моих слов об Алёне, пусть просто сходит вместе с ней в поход. В итоге, чай не соизволил закипеть, поэтому, наконец было решено, что мы будем пить просто горячий чай, который был тут же с триумфом занесён в палатку.
Мы таки поужинали ~ в 20:00, а затем и легли спать приблизительно через час.

26.08.2014 (день 18)

Утро было начато в 4:30, но Александр Петрович, высунувшись из палатки, обнаружил на небе тучи, которые, непрестанно шедшим на нас всю ночь снегом, опять ввергли нас в не глубокий, но порядочный запердон. Поэтому, согласно предварительно договорённости с Женей, подъём был отложен на чуть-чуть, потом ещё на чуть-чуть, пока совсем не наступило восемь утра, когда дежурные наконец-то встали и пошли дежурить.
Завтрак, проходивший в палатке, был окончен ~ в 9:15, и, как раз к этому времени, непогода решила отступить, и открыла нам клочок ясного неба, а intermittent cloudy, каким мы обычно его видели, превратилось в то, что обычно в эти слова вкладывают синоптики. Было решено, не ждать больше, а брать и лезть на перевал.
Приблизительно в 10:20 мы, собрав лагерь и связавшись в одну большую связку, вышли по направлению к перевалу. Подошли под бергшрунд, через который была провешена первая верёвка, к 10:40 и начали размеренный степенный подъём. Я лез первым, провешивая перила, лез с лёгким, но Олиным рюкзаком, а Оля лезла третьей, но с моим рюкзаком. За мной шёл Петя, он подносил верёвки, страховал, крайне медленно выдавая верёвку, и был как всегда спокоен и весел. В конце шли Алёна, Ульянов и Женя, которые, как и полагается последним, разбирали станции и тоже подносили верёвки. Всего на подъём, в итоге, я провесил пять с 1/10 верёвки (начало последней было уже в пяти метрах от седловины), не считая предпровеса, оправдав, таким образом, Женин прогноз о количестве верёвок, сделанный им ещё в прошлый вечер.
Вылезли (последний) на седловину к 14:15, да там и заобедали, сытно, но без горячего чая. С перевала Мир-Амин открывались прекрасные виды, почти такие же, как и с ледника, Мир-Амин, но как будто бы на 500 метров выше. С этого перевала мы снова увидели Зеравшанский ледник, но уже не тот Зеравшанский, который был полностью закрыт моренами и скорость передвижения, по которому оставляла желать чего угодно, но только не морен, но другой Зеравшанский, который был полностью открыт, был чудесен. Также, с Мир-Амина мы посмотрели на пик топографа Петрова (какого Петрова?), снова на пик Ахун, пик Щуровского и ещё множество гор, которые, то и дело, скрывались в облаках. Седловина этого перевала, вопреки сложившейся традиции, оказалось широкой и удобной – хоть ночуй на ней. Правда, никто на это моё предложение не откликнулся, и, сняв записку Мартынова (как и ожидалось), датированную июлем прошлого года, мы двинулись в связках по сыпухе на спуск.
Идея эта, мягко говоря не блестящая, пришла в Женину голову не с бухты-барахты, а потому что в отчёте того самого Мартынова, да и по другим описаниям, на спуске с этого перевала должно было быть много снега, но совсем не должно было быть никакой сыпухи. Поэтому Женя надеялся найти снег чуть дальше, но, к сожалению, по причине аномально жаркого и малоснежного лета, снег на этом перевале куда-то делся – наверное, стаял. Исчез он весь и подчистую и даже то, что создавало видимость снега, на деле оказалось языками льда, лежащими на сыпухе среди старых разрушенных скал. Таким образом, мы попали на спуске в такую ситуацию, в которой практически невозможно было соорудить нормальные точки страховки. Тем временем, погода, в который раз уже за поход, уступила место непогоде: пошёл снег, подул ветер, стало холодать. Непогода, давшая нам возможность залезть наверх, решила на спуске взять нас крепко и решительно своей холодной рукой за мягкое место.
Первая станция была организована Женей на какой-то балде, из числа разрушившихся скал, вторая – Олей на такой же балде, но побольше и слева от сыпушно-ледового кулуара, на который мы вышли с сыпухи. Третью станцию изображали из себя крюк и хлипкая петля, но к тому времени было уже всё равно, ибо из-за снегопада, который достиг предельной плотности, уже не было видно людей, ни на предыдущей, ни на следующей станции. Все, кроме Оли и Жени, просто дюльферяли. Оля делала станции, хотя иногда ей помогал Ульянов, а Женя сбрасывал верёвки и немного ему помогал Петя. Как я уже писал, вторая точка страховки была сооружена слева от ледового кулуара (лёд едва прикрывал сыпуху), третья вновь справа, как и первая, а четвёртая опять слева. Четвёртая станция, по замыслу Оли, должна была крепиться на двух крюках, но нормально удалось забить лишь один, а второй ненормально, поэтому спустившись на станцию из одного крюка вслед за Олей и за мной, Ульянов, начал помогать ей этот крюк выбивать. Пока они долго, муторно и, с виду, бесполезно занимались этим делом, я снова замёрз, а снегопад, преодолевший свой апофигей, начал идти на убыль. Непогода, видя, что мы не сдаёмся, но продолжаем предпринимать попытки к бегству из её холодной передницы, сделала милость и решила нас отпустить. Я же, в свою очередь, вволю наломав скалу, намёрзнувшись и насмотревшись на безуспешные попытки АУ и Оли выбить злосчастный крюк, испросил у Александра Петровича разрешения пойти вперёд, ибо сыпушная полка, на которую уже третью верёвку пыталась сдюльферять Оля, была всего в метре от скалы, около которой мы стояли. Александр Петрович сказал, что я могу идти "если не улетишь" и я пошёл. Всё оказалось гораздо проще, чем можно было себе представить, и я легко прошёл по сыпухе метров двести вниз до места, где можно было собраться всей группой. Затем за мной двинулись АУ, которому удалось таки выбить тот крюк, Оля, Алёна, а в конце Петя с Женей, которые сбросили всё что надо и оставили на скалах всё что не надо. Снегопад к тому времени совсем прекратился, чем вызвал необъятную радость у всех, собравшихся в тот день на перевальном взлёте перевала Мир-Амин со стороны ледника Зеравшанского.
Связавшись на относительно ровном сыпушном островке, мы спустились на близлежащий лавинный вынос и по нему медленно, но верно преодолели бергшрунд, а затем вышли на ледник ~ к 19:00. Поставив палатку, мы все (кроме дежурных и Пети) в великой усталости залегли в неё, даже не дождавшись ужина, но потом всё-таки поужинали и отрубились как убитые ~ 21:30.
А Алёне всю ночь снилось, что мы даже спя, идём на перевал, а палатка идёт за нами.

27.08.2014 (день 19)

Поскольку время подъёма не было назначено точно, а только лишь приблизительно, постольку получилось так, что дежурные встали в 5:40, а остальных они разбудили в 6:20. После завтрака и сборов нам удалось выйти ~ в 8:00 и всё это, лично я, считаю неплохим результатом для дня, следующего за днём хорошего, годного штурма перевала.
На пути у нас лежал ледопад на Зеравшанском леднике, через который, по слухам, имелся лишь один путь. Не знаю, как то было в реальности, но на самом деле нам удалось распутать все трещины и спуститься ниже ледопада всего за одну сорокаминутную ходку. Правда, некоторые снежные мосты на трещинах были таковы, что заставили Ульянова выражать опасения. Но ничего страшного не случилось, и ещё через некоторое время, в которое уложились три ходки и почти десять километров, мы были на срединной морене Зеравшанского ледника, напротив впадения в него ледника Белого.
Поскольку наш следующий перевал Дарапиоз В. (2Б*) находился в верховьях Белого, а заброска, в которой лежала необходимая на следующую часть еда, находилась ниже по Зеравшанскому, постольку мы решили на этой морене и заобедать. Произошло сие действо ~ в 11:30, после чего некоторые люди (АУ, Петя и Алёна) пошли за заброской, а остальные остались в лагере, дабы его создавать. Мы с Женей славно потрудились, сортируя щебень на морене (Александр Петрович, потом узнав об этом, очень обрадовался и сказал, что я освоил профессию сортировщика щебня, полезную в народном хозяйстве), откидывая крупные камни за борт, а мелкие равномерно распределяя по площади. В итоге, когда ~ через 3 часа группа, ходившая за заброской, вернулась, у нас были готовы ровные площадки под палатки, а также мне удалось зашить носки, позагорать, помыть руки и ноги.
До вечера распределяли еду и батонились, а ранний отбой в 19:00, который был назначен после раннего ужина, произошёл только для руковода и Пети, а остальная часть группы по различным причинам легла спать в другие времена, я, например, записывая предыдущий день, увлёкся и заснул только в 21:30.
(Ходившие за заброской, снова видели Ахун, Голову, Мир-Амин снизу, переход хорошего Зеравшанского в плохой Зеравшанский, Петя фигурно отлил на ледник, а Алёна и Ульянов, по результатам общего зачета, оказались единственными людьми из группы, которые прошли Зеравшанский ледник сверху донизу. Ещё, вечером в палатке АУ очень беспокоился, что у Зеравшанского ледника такая маленькая зона накопления.)

Часть третья

«Усилитель не потерялся – он в радиалке»


Ау-ау-ау, я тебя все равно найду,
Ау-ау-ау, эге-гей.

28.08.2014 (день 20)

Этот день был нашпигован событиями, как иная утка бывает нашпигована яблоками. Казалось, что всё происходящее и продумывающееся уже не входит в один день, но переливается через край и наполняет собой день предыдущий и день последующий. Хотя в этом походе такое случалось уже довольно часто, но до сих пор, кажется, что за этот день прошло два дня, а не один.
Начался он довольно рано, но это характерно вообще для всех дней, на которые запланированы штурмы перевалов, а на этот день штурм был запланирован.
Дежурные, которые были я и Алёна, проснулись в 4:00, а остальных мы стали будить в 4:30, как только развели пюре, правда, остальными были лишь АУ и Петя, поскольку Женя и Оля встали вместе с нами. Быстро позавтракали и вышли с гостеприимной морены, на которой провели прошедших полдня и ночь, в 6:00.
Первую ходку прошли по Зеравшанскому леднику и началу Белого без кошек, правда, ледник пару раз громко и масштабно постреливал под нашими ногами, но мы, не дуя в ус, пренебрегли этим фактом. На второй ходке, облачихся в кошки и облекохся в связки, мы стали подниматься вверх по леднику Белому, петляя и переходя с одной ледопадно-серачной выпуклой ледяной ступени на другую. Эти ступени-горки, разделённые вдоль, а иногда и поперёк, трещинами, довольно быстро вывели нас к перевальному взлёту нашего перевала. Мы были под ним ~ в 10:00.
Нам предстояло преодолеть бергшрунд (уже по обыкновению) и пролезть две (по описаниям) верёвки по скалам (что было впервые в походе). Провешивать верёвки, ещё вчера, взялся Женя, мне предстояло его страховать, Оля выбивала крючья и шла в конце, а остальные просто жумарили между нами. Бергшрунд был засыпан, но к скалам лепилась ещё не маленькая часть ледника, путь на которую был назначен по пяти(?)метровой ледовой стенке, прожумарить которую с рюкзаком было делом нелёгким. Женя бросил рюкзак внизу и пролез её на инструментах, затем сделал станцию на буре под скалами и на крючьях, на скалах. Следующие две основных и три промежуточные станции тоже были сделаны на скалах с использованием различных крючьев и петель. В итоге, на этом перевале было 2 и 1/10 верёвки и увлекательный жумаринг по скалам с рюкзаком и в кошках, которые меня не было времени снять, поскольку я страховал Женю (остальные избежали этой участи и сняли кошки вовремя). Я не буду вдаваться в технические подробности прохождения перевала, а напишу лишь, что последний участник был на седловине ~ в 11:40, также на седловине мы нашли 8 (!) старых, ржавых консервных банок и турик с запиской от группы из турклуба «Вестра», прошедшей этот перевал месяц (!) назад. Также я сгонял за Жениным (Петиным) рюкзаком, который подняли до первой станции на скалах, мы сделали перевальное фото на фоне маленькой части огромного Зеравшанского ледника, который мы видели в тот день в последний раз, подкрепились сушёными киви и в 12:12 пошли дальше.
В это время солнце уже вылезло из места, в котором оно скрывалось до этого и начало нещадно и ужасно жарить нас. Наш путь лежал по верховьям ледника Дарапиоз к перевалу Айланыш (2Б*) и мы прошли его за две, но неимоверно жаркие, длинные и трудные ходки, а в конце второй мы даже залезли на перевал по моренообразному скальному склону. Склон этот поразил нас своей простотой и непротяжённостью, поэтому мы лезли на него в кошках и в связках, что позволило нам удлинить и усложнить подъём приблизительно в три раза. На перевале мы вновь сняли записку т/к «Вестра», того же похода, что впрочем было логично, ибо эти перевалы выгодно и просто ходить в связке (как мы и поступили), а потом идти на ближайшую вершину – Игла (как мы и собирались поступить).
Заобедали прямо на перевале, а точнее на одном из моренообразных склонов, окаймляющих седловину. Под камнями, на которых мы обедали, кстати, текла речка, и вокруг текла речка, и через перевал текла речка, и с Иглы текла речка, со множеством водопадов, которая пару раз с грохотом скидывала камни пока мы подходили под Айланыш и пока сидели и обедали. На обеде, расклавливая суп, я потерял что-то от клапана на клаве, но Женя, после долгих поисков, в которых участвовали я и Алёна, нашёл эту штуку, за что ему великая благодарность, слава и многая лета, ибо без той штуки нам пришлось бы есть всё недоваренным до конца похода. Пообедав, часть группы (я и Петя) поддалась на искушения со стороны АУ и стала собираться в восхождение на Иглу, а другая часть группы осталась на перевале, дабы батониться и ставить лагерь. [прим.: на различные восхождения, особенно на те, которые могут закончиться поздно вечером, надо одеваться теплее, а надеть анорачку на рубашку и всё, было плохой идеей с моей стороны, потому что этот комплект одежды подверг меня тотальному замерзанию].
Честно говоря, сначала я хотел сказаться усталым и остаться в лагере, но потом, победив в себе вечного батона, который есть в каждом из нас, я решил, что ради возможности сказать: «Я сидел на Игле, но слез с неё!», стоит сходить на вершину.
Вышли мы ~ в 15:37, а вернулись ~ в 19:37, уложившись, таким образом, в четыре часа, которые, по описаниям, требовались для подъёма на вершину и спуска с неё. Подъём был довольно занимательным, включавшим в себя переползание через трещину по тонкому снежному мосту, хождение в связке рядом с покатым обрывом какого-то ледника, подъём по крутому снежному склону по верёвке, закреплённой на двух ледорубах, пролезание метровой ледовой стенки и взбегание по ледовому склону на вершину. Спуск включал всё это только в обратном порядке, а для меня ещё и спуск по крутому снежному склону с нижней страховкой через бур. Но, ни спуск, ни подъём не запомнились ничем особенным кроме холода, а сама вершина и виды, открывающиеся с неё...
Для того чтобы передать то восхищение, которое мы испытали, встречая закат на вершине, не хватит никаких слов. Больше всего виды, открывшиеся нашему взору, поразили Александра Петровича, который всё бегал туда-сюда с фотоаппаратом и признался, что его манит ещё какая-то далёкая вершина, которую мы видели с Иглы, но какая именно я не понял. Ещё с Иглы мы видели территорию двух стран: Киргизии и Таджикистана, которые, впрочем, ничем не отличались друг от друга; массив пика Скалистого, Зеравшанский ледник, ледник Дарапиоз, ещё тучу ледников, множество поименованных и безымянных гор, облака, освещённые закатным солнцем и пропасть. И хотя, честно говоря, мы не долезли до самой вершины, ибо там уже было страхово лезть, но я нашёл между камней какую-то крышку из-под немецкого яства Schmalzfleisch, датированную 1987-ым годом, которая хотя и является мусором, но для меня стала дороже любой записки из турика. Спуск, как я уже писал, не запомнился ничем кроме ужасного холода (который был бы не так ужасен, надень я хотя бы термуху), а после спуска был ужин в тёплой компании ждавших нас и беспокоившихся о нас людей.
Отбой состоялся ~ в 21:00, но перед ним нам посчастливилось наблюдать далёкие всполохи на горизонте, бывшие ничем иным как грозой в горах (на Памире – прикинул АУ), происходившей в абсолютной (для нас) тишине. Уставшие и вымотанные, набравшие впечатлений больше чем можно было переварить, мы заснули в кратчайшее время мертвецким сном.

29.08.2014 (день 21)

Этот день начался ранним подъёмом в 4:00, да и притом общим. Примерно в 4:05 бодрый голос Пети, выбежавшего на снег без обуви, озвучил команду «Подъём!» и все зашевелились. Встав, мы быстро собрали палатку и, позавтракав кашей, которую нельзя испортить, ибо её портит само её существование, мы прокопались с рюкзаками ~ до 6:30.
Спустились с перевала, на котором мы заночевали, довольно быстро, так как в этот раз мы не стали связываться и надевать кошки на камнях, а подождали немного и сделали это через двести метров на леднике.
В этот день нам предстояло пройти ледопад ледника Дарапиоз, чем мы увлечённо и занялись сразу с первой ходки. Сначала всё шло как по маслу, кроме того что я сначала взял слишком влево и заперся сам и запер свою связку в глубокое промежтрещенье. Но мы благополучно вырулили оттуда на гладкий ледник и ещё три ходки продвигались быстро, обходя трещины и минуя неприятности. За это время только у Оли заболела давно подвёрнутая нога, когда мы траверсом сбрасывали высоту, проходя очередной перегиб ледника. И всё шлось прекрасно и мы уже надеялись, что нам совсем не придётся вешать верёвок (прохождение этого ледопада, кстати, повышает категорию перевала Дарапиоз В., который мы прошли в прошлый день, до 3А), но после третьей ходки торная дорога, по которой можно было идти не задумываясь, кончилась. Пришлось начать думать и смотреть. Этим занялись АУ с Женей, которые, сделав маленькую связку, пошли на разведку.
Разведка доложила точно, что налево нет прохода, и мы решили пойти куда-то направо к чёрным серакам правого борта ледопада. Реализовать это до конца нам так и не удалось, но зато мы встретили следы козла, который невесть за каким чёртом запёрся на ледопад и теперь спускался с него в том же направлении что и мы. Немного прошли по следам козла, потеряли следы козла, вышли на какую-то крутость, решили идти дальше в связках на скользящем буре, долго тупили, проходя четыре бура, бросили верёвку со снежной балды и дюльфернули на два следующих бура, затем ещё немного прошли вниз до выкручивания и наконец-таки повесили первую полноценную верёвку. Всё это заняло у нас ~ 3,5 часа и уложилось ещё в три ходки.
После первой верёвки сбросили ещё метров 30 по сравнительно не крутому и не рваному кусу ледопада, затем отошли ещё несколько вправо (всё после верёвки мы снова прошли в связках) до тех пор, пока не стало настолько круто, что страшно, и начали уже окончательно вешать верёвки, обрушив, таким образом, розовую мечту – пройти этот ледопад совсем без верёвок. Не медленно провесив три верёвки, мы спустились на окончательное выполаживание. Таким образом, ледопад, на котором мы провесили 4,5 верёвки, запомнился тем, что было не жарко даже, несмотря на припекавшее солнце, а в конце долго и муторно сбрасывались верёвки, постоянно застревая в трещинах.
Дойдя до ровного и гладкого места на леднике под ледопадом, мы с радостью и с аппетитом заобедали, ибо было уже 14:30. После обеда мы быстро спустились до конца ледника, не закованного в чехол, и, сняв кошки, пошли то по моренам, то по тормам, то по речке, текущей вдоль ледника, то по камням упавшим с борта долины. Примерно в семь вечера мы дошли до впадения ледника, который Ульянов называл Верблюжьим, в ледник Дарапиоз, да там и решили встать на леднике, покрытом тонким слоем щебёнки.
Ужин был хорошим, но не сытным, впрочем, как обычно, а после ужина я, Алёна и Ульянов, задержавшиеся возле горына, смотрели на обыкновенные и падающие звёзды, потому что уже стемнело и было на что смотреть. Мы с Алёной поговорили о том, что в походе много дел и я утверждал, что даже больше чем в городе, а в городе больше суеты, но кажется, что в походе дел меньше, и с этим мы оба согласились. Ульянов же, назвал это состояние свободой, провозгласив, что все туристы, по натуре, люди свободолюбивые и свободные. А после этого, пойдя собирать рюкзак, он обнаружил пропажу своего трекинкового носка (за 1000 рублей пара!) и долго ещё шарил лучом фонарика по морене с периодическими возгласами: «Ведь ветра же не было!», но, так и не найдя свой носок, улёгся спать ~ в 21:00, а я, записав вчерашний день, уснул в 22:20.

30.08.2014 (день 22)

Подъём был не ранним и не поздним, а где-то в 5:30 у дежурившего тогда Ульянова и ~ в 6:00 у остальных. После завтрака и сборов нам удалось выйти в 7:30, а затем, отшарашив часовую ходку по моренам левого борта ледника Дарапиоз, мы долго недоумевали, почему тов. Ульянов от нас убегает.
Вообще это утро, да и первая половина дня, было ознаменовано постоянным преследованием Ульянова, который упорно не хотел, чтобы остальная часть группы его настигла, и поэтому шёл быстрее, чем мы, в целом, могли себе позволить. Сначала он убегал, а мы догоняли, затем он шел, и мы шли, потом он ждал, а мы остановились на обед. Всё утро мы недоумевали о причинах, заставляющих его так поступать. Было построено множество теорий и высказано множество предположений, но какое из них было истинным, остаётся тайной, и по сей день. Кто-то предположил, что он по-прежнему ищет свой носок, который как волшебный мираж летит перед ним с камня на камень, и манит, и манит (как выяснилось вечером – носок он нашёл ещё поутру у себя в рюкзаке). Я подумал, что утрешняя пересоленная каша окрылила его получше Red-Bullа, и теперь он порхает по моренам не в силах остановиться. Думали также, что он хочет пробежать побыстрее и побольше по утреннему холодку, но когда солнце уже стало нещадно палить, а мы никак не могли его настигнуть, тогда и эта теория не устояла под напором фактов.
В итоге, после полудня безуспешной погони за АУ, морены ледника Дарапиоз сменились берегом реки Дарапиоз, по которому старые морены, чередовались с песчаными отмелями, утренняя прохлада сменилась дневной жарой, а также выяснилось, что нога подвернувшаяся у Оли в запамятные времена, серьёзно мешает идти. Казалось бы, ничего серьёзного, но впоследствии это привело к тому, что мы не пошли на перевал, который был у нас заявлен последним, планировался как первопроход, и который очень хотел посетить Ульянов.
Встали на обед в 11:30 у одного из мелких притоков Дарапиоза с чистой водой, я сходил за ближайшую морену и нашёл там Александра Петровича, ждущего нас и позвал его к обеду, он же, в свою очередь, пришёл и, пообедав, устроил на берегу Дарапиоза маленький филиал каменоломни, оставив нас в непонятках, а гранитные валуны в трещинах. За обед девушки помыли головы и постирались, а остальные кто как, но никто не преминул остудить ноги в прохладной воде этого ручья.
После обеда пошли вместе, впредь стараясь не разделяться, ведь группе то ни к чему. Постепенно морены закончились и начались просто берега реки, поросшие различной травой, правда, постепенно эта трава становилась всё выше и выше, дойдя в конце до высоты двух с половиной метров и более, а также по сторонам начали расти берёзы, которые потом обступили нас плотным строем, превратившись в берёзовую рощу. Но, к счастью, Петя, который шёл первым, уже выпал на тропу, поэтому мы довольно быстро бежали по ней и никакие берёзы нам были не страшны.
Берёзы, надо сказать, там были необычны. Судя по всему, зимой в этой долине часто сходят лавины и поэтом стволы у многих берёз были загнуты сначала вдоль по склону, а потом вертикально уходили вверх, что изрядно доставляло изумления. Да, впрочем, и вся долина была достойна кисти художника или пера поэта, а эстетического насаждения она дала немереное количество. Красота была во всем: в пиках, возвышавшихся позади, и в перспективах, открывавшихся впереди, в пологих склонах, начинавшихся от реки и поросших полями укропов, всевозможной травой и деревьями, и в скалах, круто вздымавшихся ввысь сразу за положистыми травянистыми склонами. Дарапиоз или, по местному, Пиоздара – это самая красивая долина, по которой мне доводилось когда-либо выходить. Правда, стоит оговориться, что выходов, как и походов, у меня было немного. Это был пятый.
К вечеру мы, перебродив пару речек, подошли к реке, которая вытекала из цирка, в котором находился перевал, который Ульянов сильно хотел пройти. Но тут нас ждал сюрприз, да ещё какой. Оказалось, что по руслу этой реки взял да и сошёл сель, расширив и углубив её русло ко всем чертям до состояния глубокой (до двадцати метров) грязной канавы с обрывистыми бортами. Река стала абсолютно неперебродимой как в том месте где мы шли, так и выше по течению, ибо сель размыл берега реки в её каньоне вплоть до скал. Но мы не пали духом и, сходив за водой до предыдущей реки, вернулись к реке размытой селем и поставили лагерь.
Вечером Ульянов, а затем Ульянов и Петя, провели реконгсцинировку местности и выяснили, что мы можем спуститься к Дарапиозу (по берегу, который уже стал тогда слегка обрывистым), а там перейти русло реки, текущей в остатках селевого потока, по отмели, которая тоже была образована селем.
В этот вечер Женя объявил, что по состоянию здоровья Олиной ноги, мы не можем идти на последний перевал, а будем выходить и дальше по Дарапиозу вплоть до Ярхыча, а также в этот вечер было решено, что завтра мы встаём в 4:00 и без завтрака, дабы успеть пока вода на минимуме, идём переходить реку-сель.
Отбой произошёл ~ в 20:00.

31.08.2014 (день 23) – И такая Пиздарень целый день...

Как и предполагалось, подъём в этот день произошёл в 4:00, затем, не позавтракав, собирались около часу времени, и около пяти утра мы уже подошли к камню, с которого предполагалось дюльферять (по верёвке) вниз по берегу Дарапиоза.
Женя повесил верёвку за камень на расходняк и, бросив её куда-то вниз, в кусты, отправил меня первым. Верёвка, как и следовало ожидать, запуталась и закрутилась и завалялась по кустам, поэтому мне удалось спуститься всего на 30 метров за целых полчаса, поминутно распутывая её и расправляя. Остальные справились с этим травянистым дюльфером гораздо быстрее, а Женя вообще спустился пешком, сняв и расходняк и всё.
Сель пошли переходить гораздо менее организованно, что позволило мне, в то время когда я разведывал дорогу, увязнуть в грязи вплоть до уровня пластов и даже залить немного грязи вовнутрь. [прим.: Фонарики необходимо надевать перед тем как хочешь залезть в какую-нибудь более-менее жидкую грязь, фонарики необходимо надевать даже когда впереди что-то грязеобразное, фонарики желательно надевать когда предстоит идти по траве (особенно по обсеменившейся траве), фонарики вообще желательно надевать в походе почаще, а снимать пореже, как бы жарко при этом ни было.]
Долго ли коротко ли, быстро ли медленно ли, с потерями или без, но мы перебродили этот сель, затем выбрались на тропу, которая и дальше шла по левому берегу и отшагали по ней ещё ходку, постоянно встречая медвежьи фекалии and etc. После первой ходки, наши с Алёной робкие попытки предложить остановиться на завтрак, не были услышаны, и мы пошли дальше, но быстро потеряли тропу и полчаса покорячились по травянистым прижимам, цепляясь за вершки и корешки и страхуясь с помощью изъяснений, а потом вылезли всё-таки на какую-то речку, поросшую укропами, по которой и поднялись до места, где вроде бы продолжалась тропа. Встали, практически сразу потеряв тропу, на завтрак около чистейшего ручья ~ в 9:00. Таким образом, наши приключения, начавшиеся в этот день с селя, продолжились прижимами и, как оказалось в дальнейшем, даже и не думали прекращаться.
После завтрака мы не нашли никакой тропы и просто двинулись прямо. Приблизительно прямо. Сначала спустились немного вниз, потом запёрлись в какие-то заросли трёхметрового борщевика, полыни и мяты, которые росли вдоль следующей речки и в которых было уже жарко и душно как в тропическом лесу, затем немного набрали и остановились с видом на разрушенную торму, по которой мы ещё утром хотели перейти Дарапиоз. Надо сразу оговориться, что в этот день ходки были насыщенны травами, семенами, деревьями, кустами, колючками, всякой ерундой, которая сыпалась за шиворот и кололась под рубашкой, а также спусками, подъёмами и лазанием по всему подряд, но зато ходки были относительно бедны километражем, ибо за тот день нам удалось пройти всего 3,5 км. (по прямой), делая ~ по 500 м. за ходку, а иногда и меньше трёхсот. Правда, после первой ходки после завтрака, нам удалось увидеть разрушение тормы (но не всей, а здорового куска), которая с оглушающим грохотом сползла с берега в реку, разбившись на здоровенные куски, сверкающие свежей снежной белизной. Куски тормы образовали на реке маленькую запруду, а мы, подивившись на происходящее, отправились дальше.
Затем, в этот же день, преодолевая один из саев, чья глубина впечатляла и поражала, мы разминулись с Ульяновым, притом разминулись настолько, что встретились только после четырёх ходок, включавших безуспешные поиски с его и с нашей стороны. Самое забавное, что мы, в отсутствии тропы, траверсировали склон примерно на одной высоте, медленно, но верно приближаясь к речке Гульбига, на которой изначально собирались заобедать, а также, ожидая, что Ульянов делал тоже самое, но несколько выше по склону. А Александр Петрович, в это же время, успел спуститься к Дарапиозу, помыть в нём ноги, развести сигнальный костёр, потушить сигнальный костёр, подняться вверх по берегу, а затем, выпав на тропу, на которую некоторое время назад выпадали мы, прийти к нашему лагерю. Мы, кстати, за это время тоже успели развести сигнальный костёр, но, как видится, видно его не было, а АУ нашёл нас, просто, идя по тропе, а не благодаря костру. Но как бы то ни было, всё закончилось благополучно. К обеду, хотя и к позднему, мы стояли на берегу чистой речки Гульбига, впереди виднелась старая, почти вечная, торма, по которой можно было перейти на правый берег, тропа на правом берегу ясно просматривалась, вся группа была в сборе и в целости и сохранности.
После обеда Женя объявил, что дальше мы никуда не идём, поэтому все смогли помыться, а кое-кто даже постираться, правда, вечером наступила моя очередь дежурить, поэтому я не успел записать всё, что необходимо.
Ближе к ужину Женя послал начальнику местного КЧС SMS-ку с докладом о скором выходе и просьбой найти нам машину, а тот ответил нам кириллицей, что дало Ульянову и Пете пищу и упражнение для ума. Через некоторое время Ульянов перевёл сообщение, но тогда Женя уже просто созвонился с Шахирджановым, и всё разрешилось с поразительной быстротой. На ужин был кисель и отсутствие спешки в виде десерта, а после ужина долгие посиделки у костра, единственный в походе и спонтанный паужин, песни у костра (правда, без гитары), а также море счастья, в котором можно было утонуть.
По этой причине отбой состоялся только в 22:30, а то и позже.

01.09.2014 (день 24) – День знаний.

В этот день мы узнали, чем отличаются сурочьи тропы от человечьих, узнали, что всегда надо идти по человечьей тропе, а когда потеряешь её, то надо возвращаться назад и искать, узнали, что не стоит надевать раньше времени кроссовки вместо пластов, ибо никогда неизвестно куда тебя может завести судьба, а также ещё много полезных и интересных вещей, которые могут пригодиться при общении с пограничниками. Но обо всём по порядку.
Подъём дежурного произошёл в 5:00, а всех остальных ~ в 5:30. После завтрака, выйдя ~ в 7:00, мы перешли Дарапиоз по торме, которую, несмотря на наше феноменальное везение, не смыло за ночь, потом прошли ходку до зелёных алычовых деревьев, которые мы с радостью и воодушевлением принялись обгрызать, но были остановлены предупреждением Ульянова о том, что они дадут нам просраться. После этого была ходка, на которой мы с Петей потеряли тропу, а Ульянов, надевший с утра кроссовки, трижды пытался сорваться и принялся нас громко изъяснять множественными различными словами, но, выйдя снова на тропу, все успокоились. И, пройдя ещё пару ходок, ничтоже сумняшеся (я даже представить не могу, что это значит), заобедали прямо на тропе рядом с ключом ~ в 10:30.
Столь ранний обед был вызван не только тем фактом, что дальше до самого конца Дарапиоза и ещё 1,5 километра по Ярхычу мы могли не встретить чистой воды, но также опасениями, почерпнутыми из отчёта одной из групп, ходившей здесь ранее, что пограничники, копающие картошку на Ярхыче ниже впадения в него реки Дарапиоз и имеющие свою заставу выше впадения Дарапиоза в Ярхыч, могли нас поймать и повести на свою заставу. Также из отчёта той же группы было известно, что пограничники имели обыкновение вымогать у туристов деньги, что нам тоже не хотелось на себе испытывать. Поэтому ранний обед на Дарапиозе был вызван, в основном, нежеланием задерживаться на Ярхыче и встречаться с пограничниками, копающими картошку. Кстати, по поводу пограничников и картошки и способов их преодоления было построено много теорий, но, ни одна из них не оправдалась, ибо на самом деле всё было по-другому.
На самом деле, после того как мы (ещё через две ходки после обеда) вышли в долину реки Ярхыч, мы первым делом увидели пасеку, затем встретили детей пасечника и прошли мимо, после, перейдя по мосту Дарапиоз, встретили гопников пасечника и минули ещё одну пасеку пасечника. Затем мы некоторое время шли по дороге, идущей (вместе с нами) по берегу Ярхыча в и от угольного карьера, а также уклонялись и разбегались от КамАЗов и фур, разъезжавших по той же дороге туда и обратно, а затем были остановлены одним-единственным пограничником, который шёл невесть куда, часто проверяя у водителей КамАЗов документы. Он проверил документы и у нас тоже (ещё хотел проверить рюкзаки, но быстро бросил это бесполезное занятие) и, развернувшись, пошёл вместе с нами (как потом узнали мы, конвоируя нас) в Деонасу.
Долго ли коротко ли, но мы, натерпевшись немало шагов, отшарашили ещё 10 километров, которые отделяли нас от Деонасу, встретили по пути ещё ораву пограничников (те стопудово шли копать картошку) и прибыли на погранзаставу. Там нас вместе с нашими документами подвергли ещё одному тщательному осмотру и сравнению, но, посовещавшись, не нашли к чему придраться и отпустили нас с миром. Мы, в свою очередь, весело с ними попрощавшись, прошли немного по дороге и, встав лагерем в самом неудачном (как оказалось позднее) месте, вызвали машину и принялись отрясать близстоящие яблоневые и алычовые деревья, а Ульянов ушел в радиалку, ибо это уже стало его обычным состоянием.
Поужинав, после возвращения Ульянова, который принёс захватывающий рассказ о греческом лесу и два грецких ореха, мы принялись ждать машину, которая должна была приехать через 4 часа или, что одно и то же, к 23:00. Но, просидев безрезультатно до глубокой темноты и спев все вспомнившиеся песни, мы расстелили спальники и улеглись спать под открытым небом. Я, лично, отрубился ~ в 00:30, но поговаривали, что кто-то подержался и ~ до 1:30.

Эпилог

Скоро будет.